Эдгар Аллан По

Толстеют ли люди от шуток, или сама толщина располагает к шутке – этого я никогда не мог узнать доподлинно,

Его сердце — висящая лютня,

Лишь дотронуться — она зазвучит.

Боюсь не столько самой опасности, сколько ее неизбежного следствия — ужаса.

В бескорыстной и самоотверженной любви животного есть что-то действующее прямо на сердце того, кто имел частые случаи наблюдать жалкую дружбу и летучую, как пух, верность человека.

Но я убежден, столько же убежден, как, например, в существовании души, что упорство есть одно из первоначальных побуждений человеческого сердца, одна из нераздельных, основных способностей или чувствований, которые дают направление характеру человека. Кто не делал низостей или глупостей по той единственной причине, что не должен был их делать?

самом безрассудном сердце есть струны, коих нельзя коснуться, не заставив их трепетать. У людей самых отчаянных, готовых шутить с жизнью и смертью, есть нечто такое, над чем они не позволяют себе смеяться.

смех снова наполнял анфиладу

самом безрассудном сердце есть струны, коих нельзя коснуться, не заставив их трепетать.

Кровь была ее гербом и печатью – жуткий багрянец крови! Неожиданное головокружение, мучительная судорога, потом из всех пор начинала сочиться кровь – и приходила смерть.

Все это было здесь, и еще здесь была безопасность. А снаружи царила Красная смерть.