Виктор Коган

Америка – не молодая страна: она старая, грязная и злая еще до поселенцев, до индейцев. Зло здесь, оно ждет

И эта тоска формирует наши привычки подобно тому, как кокаин формирует ваши стремления еще до начала депрессии на выходняке.

Что-то обрывается внутри, когда вы пересекаете мексиканскую границу, и вдруг вас поражает пейзаж: вас уже ничто не связывает ни с пустыней, ни с горами, ни с грифами – кружащими в небе пятнышками, хотя некоторые так близко, что слышно, как крылья рассекают воздух (сухой, хриплый звук), а что-то заприметив, они всем скопом покидают голубое небо, это гибельное, беспощадное голубое небо Мексики, и – черной воронкой вниз… Ехали всю ночь, на рассвете оказались в каком-то теплом туманном городишке: лай собак и журчание воды.

Скупщик окрашивается в зловещий серо-зеленый цвет. Его организм явно вырабатывает собственный джанк или его эквивалент

– Больше не выйду из комнаты, – говорит он. – Ебал я их всех. Сплошные ничтожества – что те, что эти. Единственный совершенный человек в отрасли – это я

– Я все сделаю, хозяин, все! – Мерзкая улыбка раскалывает пополам его истасканное зеленое лицо. – Я еще молод, хозяин, и очень силен, когда распаляюсь.

Словно летучая мышь-вампир, он испускает наркотические миазмы, влажный зеленый туман, который обезболивает его жертвы и делает их беспомощными в его всеохватывающем присутствии.

Тем временем мы получаем по рецепту немного кокаина. Гони его по вене, сынок. Уколовшись, ты чувствуешь его запах, чистоту и прохладу в носу и в горле, потом приход – чистое наслаждение прямо в мозгу, где загораются лампочки кокаиновых гирлянд.

Однажды утром вы просыпаетесь, принимаете спидбол и чувствуете мурашки по коже.

«Хотя применения пыток я, как правило, избегаю – пытка конкретизирует положение оппонента и мобилизует сопротивление, – угроза пытки помогает вызывать у объекта должное чувство беспомощности и благодарности следователю за ее неприменение.