Мария Людковская

Ноябрь — такое время, когда муми-тролли впадают в спячку (и вообще-то, это очень разумно, если вы не в восторге от холода и темноты). Муми-тролль прикрыл дверь и тихонько поднялся к маме.

— Мы уже всюду побывали. Ни одного неизведанного места не осталось! — сказал Хемуль.
— Где-нибудь да осталось, — возразил папа. — А если нет, мы его придумаем.

— И что вы будете делать с золотом Снорка? — спросил Снусмумрик.
— Разложим его по краям клумб, для красоты, — сказала Муми-мама. — Только самые крупные куски, конечно. Мелкие уж совсем какие-то скучные.

— Жальсла, — посочувствовал Тофсла. — Не хочешь чмокнуть Тофслу в нослу? Может, тебя это чутьсла развеселитсла?

Если вы думаете, что я буду стоять тут над вами полдня, вы ошибаетесь, — сердито сказал Снифф. — Вредность это, вот что, или просто глупость! Старые дурные крысы — даже через главный ход войти не догадались!

Снифф посмотрел на них и сделал вывод, что они гораздо меньше его. Немного смягчившись, он снисходительно сказал:

Но представьте, как сейчас одиноко Морре — никто её не любит, и она сама так ненавидит всех. Возможно, Содержимое — это всё, что у неё осталось! И вы хотите её этого лишить! Одна, никому не нужная, в ночи, — продолжал Снифф дрожащим голосом, — обманутая всякими тофслами и вифслами, которые украли последнее, что у неё было…

А жаль! Мало я натерпелся в вашем доме… В прошлом году, например, на меня упала комета. Это ладно. Но я тогда ещё, если помните, сел на шоколадный торт вашей супруги! Вот это было крайне унизительно для моего достоинства! Мне в постель подбрасывают щётки для волос — дурацкие шутки! Не говоря уже…

Цветок мой прекрасный, этого я не могу тебе сказать, — ответил Муми-тролль. — Но на сердце у меня тяжело, потому что Снусмумрик ушёл

«Вечером мы ляжем спать и проспим до весны».