Денис Драгунский

Мы просто забыли. Но маленький школьник

За нас расплатился, покуда не вырос,

И в пальцах дрожал у него треугольник.

Сегодня бы, взрослый, он это не вынес.

Детство все воспринимает в полный рост, абсолютно всерьез, и потому детская литература обязана быть трагической, предельно серьезной.

О, как мы любим лицемерить

И забываем без труда

То, что мы в детстве ближе к смерти,

Чем в наши зрелые года.

скакали на одной ножке, лечили царапины слюной, зарывали клады, резали ножиком дождевых червей, подглядывали за старухой, стиравшей в озере розовые штаны, и нашли под хозяйским буфетом фотографию удивленной ушастой семьи с надписью: «На долгую, долгую память. 1908 год».

Как кофе “Дружба” из цикория, он был дешевым суррогатом, удовлетворявшим тягу к перемене мест, не выходя за границы. Этим он напоминал опыт советских

Стыло, бессмысленно и безнадежно.

Там была гора драгоценностей, которая ждала только его. И у него был весь вечер на разграбление.
Ибрагимов скользнул по неосвещенной лестнице к двери во внутренний двор. И счастье накрыло его крыльями, сложенными из тысяч пересохших и прелых страниц.

На Карпаты, где все знали по четыре языка. На Кавказ, где меня научили пить чачу и стрелять в цель с похмелья. К церкви Покрова на Нерли, где я сторожил игру первых лучей на белом камне

Как всё в стране, где “будущее заменял план, а прошлое – отчет”, автостоп регулировался властями и находился под их эгидой.

липшиеся дни и ночи на Соловках