Юлия Вереск

У Бога на самом деле нет никакого плана. Мы рождаемся и умираем.

– А в промежутке между этим случается жизнь.

— Трудно понять, чего ты хочешь от жизни, когда тебе всего шестнадцать лет. — Я отложил книгу и посмотрел на маму. В ее глазах я хотел увидеть ответы, но видел только собственное отражение в узких зрачках.

— В любом другом возрасте тоже, — резонно заметила она, отряхнув подол сарафана от пыли. — Я тоже не знаю. Думаешь, другие знают? Они притворяются.

всегда сводится к любви. Из-за любви пишут песни, из-за любви совершают безумные поступки. А еще из-за любви умирают. Из-за любви или из-за ее отсутствия

Для тех, кто дорожит тобой, ты — самый лучший. Тот самый. Самый любимый, самый-самый. А для кого-то другого тем самым человеком будет совсем иной человек. Понимаешь? Нельзя быть тем самым для всех, но все мы для кого-то те самые. Понимаешь? — Она повторяла один и тот же вопрос, словно объясняла теорему Пифагора. — Моя Лиза была для меня самой лучшей, но многие ее не принимали… Ей было мало моей любви, понимаешь? Она хотела стать той самой для человека, которому было все равно. Понимаешь?

Мы не выбираем, быть нам одинокими или нет, но одиночество выбирает нас.

Всякий человек, решивший убить себя, знает свои последние минуты

Мне показалось, что она нуждалась в надежде, а я — в месте, куда можно вернуться. Мы могли помочь друг другу и исцелить от одиночества. У каждого человека свое одиночество, но лекарство для всех одинаковое. Иногда достаточно того, что в тебе кто-то нуждается

В конце концов, подумал я, виновата любовь. Все

— Трудно понять, чего ты хочешь от жизни, когда тебе всего шестнадцать лет. — Я отложил книгу и посмотрел на маму. В ее глазах я хотел увидеть ответы, но видел только собственное отражение в узких зрачках.
— В любом другом возрасте тоже, — резонно заметила она, отряхнув подол сарафана от пыли. — Я тоже не знаю. Думаешь, другие знают? Они притворяются.
— Значит, мы все — просто дети в этом огромном мире?

Именно поэтому я ссорился с мамой: она хотела, чтобы я думал как она. Но я никогда не был похож на нее.