Русалка

лучше уж набивать собственные шишки, чем плясать под чужую дудку.

Не выветрился до сих пор родной запах, осталась самая малость, и как почуяла его вдова, так будто и явился перед ней Джек – лукавые морщинки вокруг глаз, белозубая улыбка, стук башмаков по полу

Черити взяла Амелию за руку.

Барнум оказался отнюдь не красавцем, да и росту не особо великого – кудрявый, темноволосый, с бесформенным мясистым носом и ямочкой на подбородке. Костюм

Он протянул ей руку. Амелия так долго на неё смотрела, что он засомневался, что она её возьмет. Когда она наконец коснулась пальцами его ладони, он поразился вспыхнувшему желанию схватить их и никогда не отпускать, и только твёрдая уверенность в том, что она возненавидит всякого, кто осмелится её неволить, заставила выпустить её руку, как только Амелия поднялась.

Барнум с гордостью рассказал, что в городе более трёхсот тысяч жителей, и с каждым днём их становится всё больше. Амелия поражалась, как можно променять океан, или лес, или чистое поле на городскую тесноту, где жить приходится практически друг у друга на голове среди свободно бродящих по улицам свиней. Она и себе самой удивлялась, как её угораздило сделать такой выбор. Нью-Йорк считался чудом, но оказалось, что тут яблоку негде упасть.

Своенравных женщин, идущих наперекор традициям, часто обвиняли в ворожбе, ибо считалось, что такая дерзость присуща только ведьмам.

слухи об этой удивительной женщине, над которой не властно время, возможно, русалке, ползли из деревни в деревню, из города в город, как и положено слухам, и наконец дошли до одного человека, чьим ремеслом была торговля чудесами да диковинами.
* * *
А звали его Ф. Т. Барнум, и он как раз интересовался русалками.

Амелия любила Джека, но и без моря прожить не могла, и по ночам училась превращаться из русалки в женщину и обратно, пока не наловчилась легко переходить из одного состояния в другое без тех мучений, что пришлось перенести в первый раз.
Так и жила она долгие годы со своим любимым рыбаком, становясь на суше женщиной, а в море русалкой. По ночам, когда поблизости не было других рыбаков, она оставляла спящего супруга, сбрасывала на берегу платье, бросалась в чёрную воду и резвилась там, пока не одолевала тоска по возлюбленному и сердце начинало тянуть назад.
Крепко любила она рыбака, почти как море, и были они славной парой, ибо он её любил пуще моря. Никак не ожидал, что женщина может пленить сильнее океана, но в глазах русалки пенился прибой, кожа напоминала о солёных брызгах, а ещё Амелия отвечала ему любовью, чего не мог ни один океан.

Та, что попалась в сети, выглядела по-другому, вся покрыта серебристой чешуей с перепонками между пальцами, и такими острыми зубами, каких у людей отродясь не бывало. Но взгляд был как у настоящей женщины, пронизывающий насквозь, и разглядела она ту тоску, что скрывалась в его душе.