Сергей Антонов

У нас тут другая идеология, простая, как палка-копалка, как бронзовый топор: побеждает сильнейший. Вот и вся идеология, Петр Алексеич.

Мы не деградируем. Мы просто это… Назад, к природе. К истокам.

Чтобы создать прекрасную новую жизнь, нужно быть светлым и безгрешным, как Бог. Человек же темен и гре­шен. Он думает о власти и о выгоде. Поэтому он умеет по­рождать только монстров. Уж мне, монстру, ты можешь по­верить, – грустно усмехнулся великан.

1879 году офицер императорской гвардии Карл Ландсберг убил известного петербургского ростовщика Власова, своего заимодавца и друга. Офицер был обеспокоен тем, что ростовщик собирался расстроить его предстоявшую свадьбу, раскрыв плачевное финансовое положение жениха. Перерезав бритвой горло ростовщику, а затем убив и его служанку, Ландсберг обнаружил, что Власов только что написал письмо, в котором в качестве свадебного подарка преподносил ему прощение всех его долгов

Тогда старый купец нанял «известного в Москве адвоката» коллежского асессора Михаила Васильевича Аристова

Нужно отметить, что выражение «адвокат» применительно к Аристову употреблялось в деле Бутикова несколько раз,

Все жалобы Бутикова были изложены простым и ясным языком, характерным для высокопоставленных, хорошо образованных чиновников того времени, и полностью лишены вычурного юридического жаргона, остававшегося типичным для русской повседневной судебной практики и в 1860‐х годах. Эти документы не обременяли своих высокопоставленных адресатов ссылками на какие-либо конкретные законы, но совершенно однозначно объясняли, каким именно образом были нарушены законные права Бутикова.

взятки, будучи незаконными, по сути играли роль гонорара за их услуги, компенсируя крайне малую величину их официального жалованья.

дореформенная судебная система имела примерно такую же структуру, что и система, описанная Мнукином и Корнхаузером, — представляя собой рамки для улаживания индивидуумами споров, которые не могли быть улажены посредством переговоров и третейского суда

в глазах участников тяжбы судебные действия могли носить лишь вспомогательный характер по отношению к процессу взаимных переговоров и расчетов.

Василий Геттун, мемуарист, сообщающий эту историю, сам прощал другим долги, так же как долги прощали и ему; например, однажды он уничтожил долговые расписки, полученные от семейства Энгельгардт, чье судебное дело он проиграл, выступая их поверенным