ни меня, ни самолета, ни разума, ни Принцессы, нет ничего — да елки же палки, неужели ты хочешь и дальше оставаться в дураках всю свою дурацкую жизнь до минуты?
— Да, я больше ничего не хочу и благодарю Бога, что из ничто получается нечто.
— Ну, тогда у меня есть для тебя новости: все как раз наоборот, это из нечто вышло ничто, и это нечто — Дхармакайя, тело Истинного Значения, а это ничто — вот оно, вся эта галиматья и болтология. Я иду спать.
— Ну, я иногда вижу проблеск просветленности в том, что ты пытаешься сказать, но поверь мне, я получаю больше сатори от Принцессы, чем от слов.
— Это сатори твоей глупой плоти, развратник.
— Я знаю, мой Искупитель жив.
— Какой искупитель и как жив?
— Ох, кочумай и будем просто жить!
— Херня, когда я думал так, как ты, Алва, я был просто жалок, за все подряд хватался — совсем как ты сейчас. Ты хочешь одного — выскочить, трахнуться, побиться, запутаться, состариться, заболеть, чтобы тебя поколотило сансарой, ты, ебаное мясо вечного возвращения, и так тебе и надо.