Два дня мои чувства были погружены в болезненный полусон – помню только, что меня поила бульоном мужеподобная медсестра, от которой пахло каким-то сложным сапожным запахом. Она не давала мне вставать по нужде, подкладывая под меня утку – и делала это с таким видом, словно выполняет некое сокровенное священнодействие, ради которого ее вскормило человечество