Я запаниковал и проглотил пригоршню отвергнутых адом светлячков и черных вдов. Сверкающие стеклянные слезинки захрустели на зубах, светлячки лопались, будто рождественские лампочки. Я отхаркался кровью и голубыми искрами, и тут же за глазными яблоками вспыхнул еще один пожар, прожегший дыру в полу памяти. Вся моя жизнь, складывавшаяся из дней и лет, минут и часов, ухнула в эту дыру, оставив один-единственный клочок, обгорелый, повисший на растрепанном кончике нервного окончания и трепещущий, как листок на ветру.