Соседа моего звали Иван Николаевич. Это был высохший, как щепка, угрюмый и желчный конторский служащий. Он пристально рассмотрел меня, узнал во мне еврея и сразу нахмурился. Это не поразило меня. Я так переживал великолепие стационара, что готов был обнять всех антисемитов Сов. Союза. – На следующее утро Иван Николаевич долго приглядывался к моей постели. Одеяло было сложено неровно. – «Еврейская натура!»-тихо, но явственно произнес Иван Николаевич.