Оккупация

Прожить на оккупированной земле будущим остовцам предстояло разное время. Кого-то увезли в Третий рейх уже осенью-зимой 1941-го, большинство – весной-летом 1942-го, когда начался массовый угон; некоторых – только в 1943-м. Рассказывали о жизни в оккупации они по-разному – очень разным был личный опыт. Одно дело – большой город (Киев, Ростов и т. п.) и совсем другое – деревня или маленький поселок. Об оккупации в украинской деревне нередко рассказывали совсем иначе, чем об оккупации в белорусской. Кто-то почти не видел немцев, у кого-то они жили в доме. Некоторые столкнулись не только с немцами, но и с венграми, с румынами. Большую роль играла близость или удаленность от линии фронта. Многое зависело и от того, застала ли оккупация нашего собеседника в родном доме или в этих местах он оказался беженцем. Имели значение возраст, грамотность и жизненный опыт. В результате из этих рассказов складывается картина пестрая, противоречивая, полная лакун и недоговоренностей. Причина этих противоречий в том, что сама тема «жизни под немцами» многие годы была полузапретной. Долгое время из исторической картины войны вытеснялось всё, что не укладывалось в «великий подвиг советского народа». Журналистика, литература, кинематограф, учебники создавали искаженное, однобокое представление о жизни в оккупации. Говорилось лишь о зверствах оккупантов и о сопротивлении советских людей. И наши свидетели, пережив годы страданий и страха, вольно или невольно вытеснили из своей памяти многие эпизоды оккупации, подверстав собственный опыт под привычную и безопасную схему. Поэтому особый интерес вызывают те истории, которые выходили за рамки этой схемы и требовали от наших собеседников столь трудной для них откровенности. Пережившим оккупацию и угон подросткам эта откровенность давалась легче: их после возвращения из Германии, как правило, не подозревали в сотрудничестве с немцами. Труднее было взрослым, тем, кому долгие годы приходилось оправдываться и объяснять, почему они не ушли в партизаны или не стали подпольщиками. По прошествии многих десятилетий они рассказывали нам, как выживали в этих тяжелых условиях.