не должно, танкисты – свои парни, все давно отработано, сотни тысяч солдат уже так до нас обкатали и еще черт знает сколько после нас так будут обкатывать. И все равно, когда лежишь в куцем окопчике, а на тебя, рыча, надвигается сорокатонная машина, на сердце немного сосет. А ну как вот сейчас, именно на тебе, в ней что-то заклинит и… Зато потом, когда ты, пропустив ее над собой, приподнимаешься и швыряешь на моторные жалюзи болванку, которая обозначает противотанковую гранату, все в твоей жизни уже кажется немножко другим. И на те же танки ты уже смотришь несколько свысока, мол, плавали – знаем. Здесь, разумеется, никого ничем не обкатывали за отсутствием танков как факта. Просто где-то на третьей-четвертой неделе обучения, когда новобранцы уже худо-бедно осваивали приемы заряжания ружья, их выводили на плац и ставили напротив шеренги ветеранов. А потом приказывали палить друг в друга холостыми. Естественно, ветераны успевали сделать залп первыми. А когда тебе в лицо одним махом разряжают сотню ружей, то с непривычки обделаться или там ружье выронить – да раз плюнуть! А еще некоторые ветераны, негласно, поелику сие было строго запрещено, снаряжали ружье не бумажным, а войлочным пыжом – на такой дистанции тот вполне долетал до противостоящей шеренги и награждал новобранца неопасным, но заметным ударом, коий многие с перепугу принимали за попадание пули. И частенько валились наземь, кто молча, а кто и вопя, что его убили… А капралы да сержанты примечали, кто на коленки слаб, а потом гоняли таковых пуще прежнего.
– Пали!
За окном снова грянул з