bookmate game

Век двадцатый - век необычайный

Lera Petrosyan
21Books6Followers
Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый - век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней!
(Николай Глазков)
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный3 years ago
    История разложения и сохранения человеческой души. Как уберечь человечность, проходя холод, голод и рабский труд концентрационных лагерей.

    «… оказавшись на какое-то время в условиях относительного покоя, мы поняли, как хрупка человеческая личность: потерять ее легче, чем саму жизнь»
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный3 years ago
    «Этот молодой человек дал на себя грязную бумажонку и навек потерял покой. Вот и я — боюсь больше всего потерять покой. Все остальное я так или этак переживу, а тут уже мне верно каюк, карачун! Я совершенно не уверен, выйду ли я отсюда, но если уж выйду, то плюну на все, что я здесь пережил и видел, и забуду их, чертей, на веки вечные, потому что буду жить спокойно, сам по себе, не боясь, что у них в руках осталось что-то такое, что каждую минуту может меня прихлопнуть железкой, как крысу.»
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный3 years ago
    Дочитала и задумалась, есть ли убеждения, которые я так же готова отстаивать? ✊🏼
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    В 1922 году Ростова осудили и приговорили к домашнему аресту в отеле Метрополь. Ростов из «бывших», граф, а значит не из благонадежных.

    История тянется десятки лет, и интересно, как с одной стороны Ростов подстраивается под новую реальность, власть и даже этикет, а с другой стороны, отказывается меняться, сохраняет достоинство и остается при своих устоях.

    За исключением пары страниц вся история проходит в отеле или в воспоминаниях. Но и туда просачивается много деталей эпохи - коллективизация, профсоюзы, период двоевластия, ссылки за слово, ссылки не понятно за что, строительство, мода в кино. И все это при авторе американце.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Книги как эта помогают осознать, что день за днём, одновременно в разных точках планеты происходят значимые события. И что историю творят самые обычные люди, живые люди.

    В 1947 история идет не линейно. Скачешь из Каира в Дели, оттуда в Мальмё или Лондон, от литературы к политике, от кино к конфликтам.

    Кажется, вся книга - это попытка автора пережить семейную историю.

    «Я пытаюсь собрать из осколков 1947 год. Безумная затея, но то время не дает мне покоя».

    «Пожалуй, я хочу собрать вовсе не год. Я собираю самое себя. Собираю не время, а себя и разбитую боль, которая все усиливается. Боль от насилия, стыд за насилие, боль от стыда».
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Три героя, каждый со своими причудами, объединяет их только мелькающий водитель Лёня. Последнюю часть было трудно воспринимать.

    Все происходит за пару лет до войны, и все заканчивается с первыми залпами 22 июня.

    Июнь - это постоянное предчувствие неизбежной развязки, кульминации исторической и жизненной. Ощущение, как электризуется воздух, назревает война. Война, которая будет уравнителем для всех, всему придаст смысл, расставит все на места и в жизни человека, и в устройстве страны.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Кинга о том, как люди учатся дальше жить.

    Жить после войны, которая «имеет обыкновение начинаться, но не заканчивается никогда. Что сначала она разрушает дома и забирает мужчин, а потом, когда утихает, напускает неизлечимые болезни на женщин. Следом, вдоволь поглумившись над взрослыми, она уводит в потусторонье тех молодых, которые не справились со страхом. Война каждого помечает своим клеймом и никому не дает спастись».
    Lera Petrosyan5 years ago
    Три истории времен Второй мировой, три сильные женщины пережившие трудовые лагеря, гонения. Подтверждение, что война — это отпечаток на всю жизнь.
    Lera Petrosyan5 years ago
    История 20 века в рамках одной квартиры и её обитателей. Визуально - шикарная вещь.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Второй год считаю, что это лучшее из того, что я читала.
    Воспоминания Евгении Гинзбург ложно обвиненной, сосланной в лагеря, за ними ссылка. История о том, как при всех обстоятельствах сохранить душу и человечность.

    "И я отдаю себе снова отчет в том, что я не просто счастливица, а счастливица стократная. Потому что я вывожу сейчас на этом «ИЛе» не только относительно целые руки и ноги, глаза и уши, но и целехонькую душу, не потерявшую способности любить и презирать, негодовать и восторгаться".
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    "Историю войны подменили историей победы". Алексиевич же показывает жестокую, грязную, глупую, но правдивую картину происходящего глазами женщин-фронтовичек: снайперов, медсестёр, связисток, прачек, подпольщиц. Книга о том, как люди преодолевали ненависть и помогали врагу, берегли сердце, но старели душой.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Диссидентское движение рассказах участников. Книга о борьбе человека с системой, с обстоятельствами, самим собой

    "Меньше знаешь — меньше сидишь. Это шутка, конечно, но тем не менее".
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Берлин в военное время. История о том, как человек один идет против системы. Как видит смысл в такой борьбе, не смотря на последствия.

    "Какая разница, борется ли один или десять тысяч; если один чувствует, что должен бороться, он борется, вместе с соратниками или без них. Я не мог не бороться и боролся бы снова и снова. Только по-другому, совершенно по-другому".
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    В 1947 Джон Стейнбек вместе с фотографом Робертом Капой отправились по СССР, проехались по России, Украине и Грузии.

    В книге нет политики или размышлений на темы, в которых автор не до конца разбирается, есть лишь то, что он видел своими глазами. Плюс много историй их с Капой приключений, которые совсем не связанны с Союзом: их пьянки, ссоры из-за ванной комнаты, шутки над проводником или приключения в самолетах.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Книга — сборник историй и писем отцов, заключенных ГУЛАГа, своим детям. Это не попытка показать ужасы лагерей, это книга о любви отцов к своим детям. Как они всячески пытались участвовать в жизни и воспритании детей даже из лагерей.
  • unavailable
  • Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Удивительная личность и невероятное путешествие. В надежде вырваться из советской системы и увидеть мир Курилов спрыгнул с туристического теплоходы в открытый океан и плыл 3 дня до ближайшего острова — Сиаргао (Филиппины).

    Первая часть — это история его борьбы со страхами, выбора между родными и мечтой, переживаний — от счастья от ощущения свободы, до транса и желания умереть от безвыходности и бескрайности океана. В остальных главах Курилов рассуждает о боге, силе йоги, своём состоянии в СССР, о счастье и ценности.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Книга легко начинается, но со временем понимаешь, что она совсем не про детские шалости, а тяготы послевоенной жизни.
    Коротко о том, куда заводит упрямство, и на что толкает голод.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    История раскулачивания 30-х годов, переселенцев в Сибирь и их борьбу за жизнь. Как со временем меняются представления человека, как расширяется и переворачивается его мир. Что раньше было стыдно, надо и устоявшимся, переходит в нечто новое, адаптируется, забывается.

    Для меня это история не Зулейхи, а конвоира Игнатова. История о том, как меняются его взгляды.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Если и читать книги о войне, то только такие. Никакого восхищения, идеализирования и восхваления. Есть только глупая жестокость, грязь, вши, голод, борьба. История войны, а не история победы.
    Lera Petrosyanadded a book to the bookshelfВек двадцатый - век необычайный5 years ago
    Сборник рассказов о Колыме. Несмотря на все тягости положения, у Шаламова очень легкий слог, проскальзывает юмор — в формулировках, в потоке.
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)