Books in the “Перечитанному верить” bookshelf created by Дмитрий Соколов-Митрич

Есть книги, которые усложняют картину мира, заставляют пересмотреть собственную систему ценностей. Опыт развития Сингапура под руководством Ли Куан Ю – это история о том, что экономические чудеса совершаются не по универсальным волшебным рецептам, а в результате активации творческой энергии масс. И гениальные политики — это те, кому удалось найти «код доступа» к этой энергии.

Я сам вырос на этой ветке, в городе Электросталь (станция Фрязево). Но книгу Ерофеева полюбил не за это. Перечитываю ее в среднем раз в пятилетку, и каждый раз она читается по-разному. В молодости – как одна большая хохма, в зрелости – как апологетика нищеты духа. Посмотрим, как она прочтется в старости.

Да, я действительно прочитал эту книгу! Даже два раза. Первый раз еще в университете — ничего не понял, но дочитал до конца, на чистом упрямстве. Повторно – после велопробега по Ирландии. И на этот раз зацепило по-настоящему. Наверное, для того, чтобы понять Джойса, нужно таки побывать в этой стране.

Мне нравится та смесь наглости и смирения, из которой состоит Розанов. Но «Опавшие листья» слишком велики и местами занудны. А вот «Уединенное» – достаточно кратко и пронзительно, сражает наповал.

Если бы это было написано во времена царя Давида, «Молитвы» могли бы стать второй Псалтырью, а может быть даже первой. Удивительный образец духовной поэзии в прозе, торкает даже атеистов. Николай Сербский вообще сильный автор, стоит прочесть любую его книгу.

Приятное исключение из того правила, что документальная проза российских журналистов не достойна места на книжной полке. Это не просто книга, написанная идеальным языком, которая читается взахлеб. Это еще и редкий пример очень глубокого погружения в национальную культуру другой страны. Прочитал «Ветку сакуры» перед поездкой в Японию и понял, что если бы не сделал этого – зря бы съездил в эту страну.

Я, пожалуй, один из немногих журналистов, который не любит Довлатова. Умом признаю его талант и качество текстов, но душой не приемлю. Слишком эгоистично и брезгливо по отношению к окружающему миру. Совсем другое дело Марк Ильич Фрейдкин. Стилистически он Довлатову очень близок, при этом его палитра гораздо богаче – в том числе и потому, что Марк Ильич Фрейдкин элементарно лучше образован. Но главное – Марк Ильич умеет любить людей и в этом величие его прозы и песен. Там где у Довлатова злобный диссидентский сарказм, у Фрейдкина – всепрощающая самоирония. У него я научился интонации – и в своих текстах, и в своей жизни.

Звучит банально, но томик Пастернака, этот опознавательный знак умеренно антисоветского интеллигента времен застоя, всегда на моей полке. И даже не потому, что его стихи как-то особенно гениальны. Моя любовь к Пастернаку – это любовь к его мироощущению. Мне нравится мир в том виде, в котором он его воспроизвел в своих стихах. Мир трудолюбивого ремесленника и добропорядочного гражданина вселенной.