Books in the “prometa.pro книжки - как читать нонфикшн” bookshelf created by Aksenova Ekaterina

Книга моей мечты — крепкая профессиональная работа, популяризирующая достижения советских и российских ученых для мировой аудитории. Соавторы — известный научный писатель, специализирующийся на исследовании поведения животных, Алан Дугаткин и российский исследователь, непосредственный участник великого эксперимента Людмила Трут. The New York Times книгу хвалит и называет “комбинацией научно-популярной литературы, русской сказки и шпионского триллера”.

Есть много статей об эксприменте, в ходе которого советский генетик Дмитрий Беляев (борец с демонизированным Лысенко, герой войны и великий ученый) десятилетиями одомашнивал лис, отбирая в каждом помете наиболее контактных щенков, и уже через сорок лет лисы стали почти собаками: отзываются на кличку, лижут руки, “просят” почесать живот, выполняют основные команды, защищают хозяев. Из этих статей мне всегда казалось, что главная ценность эксперимента — это его продолжительность, а так: ну лают лисички и ок, подумаешь, научная ценность.

На самом деле, эксперимент действительно важный, а научный подвиг Дмитрия Беляева и Людмилы Трут (соавтора книги) и вовсе заслуживает быть внесенной в отдельную главу истории науки.

Одомашнивание — это тайна. Есть классическое представление о селекции: в каждом новом поколении берем экземпляры с более выраженными целевыми свойствами, даем им возможность расплодиться, repeat until ваши коровы не начнут приносить достаточно молока, лошади не начнут охотно ходить под седлом, кабаны не превратятся из злобных в толстых белых свиней. Под давлением направленного отбора будут накапливаться генетические изменения, но неясно почему этот процесс не растягивается на тысячи лет. А если одомашнивание и шло тысячелетиями, то как древние люди могли вести этот долгий и неблагодарный проект — это же даже не пирамиду строить?

Другая загадка состоит в том, что у всех одомашненных животных есть схожие особенности, которые не связаны с послушным характером — это пятна на шкуре (при том, что дикие предки обычно однотонные), ювенальные черты и способность размножаться чаще, чем раз в год. Хотя животные разные — собака и корова далеко друг от друга отстоят в эволюционном смысле.

Или вот еще интересно что: сейчас достаточно распостранена идея географического детерменизма, воспетая в “Пушках, микробах стали” — что те народы, которые а) могли выращивать высококалорийные злаки типа овса, ржи, риса б) имели в своем распоряжении достаточно простых в обращении и продуктвных мясных животных, например, курицу и свинью в) одомашнили очень сильных вьючных и верховых животных — лошадь, быка, верблюда — победили и поработили всех остальных на Земле. У жителей Нового Света, например, были отличные растения, по уверениям автора книжки “1491” все свидетели первых контактов с индейцами, отмечают, какие же они крупные и упитанные, но не было животного, которое обеспечивало бы их чистой мускульной силой. Кто победил — немногочисленные отряды конкистадоров или миллионы индейцев — мы знаем. Так что тема одомашнивания — очень такая политически-напряженное. Вот почему не одомашнили оленей? Лосей? Зебр, наконец? Нашлись бы у индейцев свои свиньи (а не морские свинки), верховые олени, еще неизвестно, где бы был Новый Свет, а где — Старый.

Эксперимент по одомашниванию лисиц кое-что из этих загадок объясняет. Самая главная, как я поняла, идея — это то, что направленный отбор создает каскадные изменения в том, как проявляют себя целые системы генов. Генетика сама по себе меняется медленно, но при одном и том же наборе генов проявляться они могут по-разному. Беляев назвал это “дестабилизирующим отбором”: принцип отбора радикально меняется по сравнению с естественным, когда выживают самые осторожные, чуткие и какие-то там еще лисички, поэтому в новых поколениях рождаются детеныши с сильно сдвинутым гормональным балансом, активированными “спящими” генами. То, что изменение манифестации генов может привести к драматическим результатам хорошо описано в книжке про создание динозавра из курицы (цыпленок с зубами уже получается).

Потом многие типичные изменения одомашненных животных нашли объяснение. Например, под влияением дестабилизирующего отбора меняется скорость миграции будущих клеток эпидермиса у эмбриона — некоторые группы клеток медленней перемещаются на свои места и “пропускают” тот момент, когда запускается выработка пигмента. У одомашненных лис радикально меньший уровень гормонов стресса, и несколько иначе работает выработка половых гормонов.

Первоначально эксперимент вообще проводился под прикрытием: Беляев хорошо работал с пушным зверем, поэтому имел некоторую свободу действий и мог легендировать лабораторию по одомашниванию как поиск способа заставить лисиц плодиться чаще. А так трудно было, Лысенко не дремал. Лис взяли с пушной фабрики, практическими работами руководила Людмила Трут — и это была невероятная, изматывающая деятельность, потому что лис поселили в Лесном, куда из Новосибирска нужно было больше десяти часов добираться на автобусе, а в Новосибирск Людмила переселилась с мужем и маленькой дочерью из Москвы только ради совместной деятельности с великим Беляевым. Фантастика, конечно, потому что долгие годы эксперимент состоял в наблюдениях, обмерах, отборе подходящих щенков — много-много труда и надежда на далекий результат.

Для повышения уровня контроля, ученые еще выводили анти-одомашненных лисиц (с 1970 года), куда отбирали самых диких лисят в каждом поколении, и держали контрольную группу. Чтобы пойти еще дальше, один из ученых даже вел параллельный эксперимент, построенных на тех же принципах, с крысами. Первое поколение крыс он просто наловил в свинарниках. А сам Беляев сожалел, что не может провести аналогичный опыт на человекообразных обезьянах, вот это было бы интересно.

Потому что люди тоже похожи на одомашненный вид, разве что одомашнили они сами себя. В какой-то момент групповая динамика создала новый критерий отбора: способность жить и кооперироваться с другими людьми, сниженная агрессивность и общая дружелюбность. У людей есть главный признак одомашненности: это долгое детство и ювенальные черты даже в взрослые годы, способность играть и веселиться просто так.

В шестом поколении 1,8% щенков шли на контакт с людьми, к восьмидесятым годам, тридцать лет после начала эксперимента, лисицы начали вилять хвостами и выработали специальный такой звук для общения с людьми, что-то вроде лисьего смеха. Поразительно, что творит упорство и метод.

Отдельная линия в книге посвящена отношениям советской научной школы с мировой — от заморозки при Лысенко к блестящему выступлению Беляева на международном генетическом конгрессе в Глазго и проведению следующего международного конкгресса в Москве под его председательством. Беляев вообще построил хорошую карьеру, стал академиком, директором крупного НИИ. Он умер в восьмидесятых и о его уходе скорбело очень много людей. Беляев же сожалел, что не успел написать книгу о своем главном эксперименте “Человек находит нового друга”, здорово, что его ученица смога такую книгу написать, да еще и для всего мира.

В конце девяностых лаборатории пришлось совсем трудно, все финансирование отвалилось, и Людмила Трут с большим трудом деньги на прокорм семисот лисиц, не говоря уже о ветеринарном обслуживании. Наименее ценные экземпляры заплатили своими дорогими шкурками за еду для остальных. К 1999 году осталось только 100 самок и 30 самцов прирученных лисиц, и еще меньше агрессивных и контрольных животных. Но Трут чуть ли не в последний момент смогла написать и опубликовать в the Times статью об эксперименте с просьбой спасти лабораторию. Люди со всего мира начали посылать деньги — кто-то несколько долларов, кто-то 10–20 тысяч, и лисы получили шанс. Сейчас лаборатория вернулась в большую научную жизнь — к открытиям и новым экспериментам.

Книжка отличная, даже удачно, что она сразу написана для мировой аудитории, а в России ее нужно немедленно переводить и издавать — не каждый день о победах отечественных ученых пишут так хорошо.