Писание самого крупнокалиберного из большой тройки стоиков (Эпиктет-Сенека-Аврелий) отличается удивительным однообразием и требует некоторого стоицизма от читателя, пока не поймешь одну важную вещь. В отличие от учителя-раба Эпиктета и придворного Сенеки, император писал для себя, поэтому «Размышления» ближе к дневникам Льва Толстого, чем к селф-хелпу, за который его часто выдают.
Я почему про дневники ТЛН вспомнила — у него много вдохновенных моралистических записей в дни, когда он был скорее человеком, чем нравственным идеалом, и эти записи, очевидно, служили письменной терапией. Вольное предположение, конечно, но, возможно, Марк Аврелий тоже так писал — бОльшая часть «Размышлений» создана в военных походах на северо-восточных границах империи, отвратительные места, даже императору не тяжко. Легко себе представить, как после тяжелого дня с вырезанием варварских деревень или дурных новостей из Рима, садится император и пишет сам себе, что надо держаться, надо понимать, что это все — и империя его тоже — пыль под звездами, злиться на подданых и даже бунтовщиков, в общем, тоже нет смысла, жалеть себя не надо. Оно как-то и легче.
Когда понимаешь, что это все стоический аутотренинг, а не императорские поучения окружающим его дурашкам, читать все это становится вполне приятно. А что примерно одно и то же в каждой из 12 книг, так и у меня экзистенциальные проблемы не слишком разнообразные.
Кстати, вот здорово написано: «Удивительно, что каждый любит себя больше других, но своему убеждению о себе предает куда меньше значения, чем мнению других».
Еще круто, что религия императора, похоже, вообще не заботила — что и понятно для человека с толпой божественных родственников и, которого самого после смерти обожествили. Ну и стоицизм в этом изложении — не то что бы философия, скорее обыкновенная внятность для человека. Стоиком быть просто нормально.
Следующий — Эпиктет, автор бессмертного афоризма про душонку, отягощенную трупом, и фразы «я же говорил, сломаешь».