Запасной инстинкт

На самом деле образование – это только чтение книг. Или ты умеешь читать, или не умеешь. Ходить для этого в некое место, где тебе говорят, что именно нужно читать, вовсе не обязательно.

Приехал Троепольский, и Сизов полдня прятался от него, потому что, в отличие от всех полированных поверхностей, вместе взятых, шеф моментально «отразил» бы вывернутого наизнанку Сизова.

Зато, возможно, он… он сказал бы, что любит ее. Так любит, что страшно ему делается, потому что ни с кем и никогда он не был готов себя делить, а теперь придется. И не только это – все придется переделать, потому что жизнь вдвоем, или даже втроем, как теперь у Варвары и Ивана, поразительным образом отличается от жизни одного человека, как кино про любовь отличается от самой любви, как фотография отличается от человеческого лица, как стихи отличаются от того, что на самом деле происходит в душе и в голове.

Он, Троепольский, никогда не стал бы делать ничего такого показательно-нарочито-мещанского – дарить бриллиантовый булыжник, или машину, или медведя размером с гардероб и непременно в лентах и кружевцах.

Я ни с кем не хочу умирать в этот самый день, потому что твердо уверен – каждый умирает в одиночку, и я не стану исключением!..

Я никогда не любил ее, господи. Я никого никогда не любил. Я вообще не знаю хорошенько, может, я вообще ни на что такое не способен. Так бывает – у кого-то все это получается, а у меня нет. Не получается. Я начинаю скучать и томиться гораздо раньше, чем они, – так уж я устроен. Я не выношу рядом с собой никого, я не выношу быт, я не понимаю женских капризов, я ни черта не смыслю в романтике, я даже букеты не могу покупать – секретарша покупает «лютики» всем моим барышням. Потому что мне наплевать на барышень, на «лютики», на романтику, на «взаимопонимание», на «позови меня с собой» и на то, что «они жили долго и счастливо и умерли в один день».

деле сердился?
– Расскажи мне быстро, что случилось. Только внятно.
Она переступила ногами

Поздно, Вася, пить боржоми, – ответила она высокомерно, и стало понятно, что мир кое-как склеен, и, конечно, еще много времени пройдет, прежде чем и до того как, но все же надежда есть.

она вполне сможет «крутить любовь», и неизвестно чем это закончится, и даже, скорее всего, закончится тем, что она разлюбит старого, то есть его, и больше он никогда ей не понадобится! Эта была очень глупая, и очень странная, и нелепая мысль, но больше он не мог думать ни о чем другом.

Там, дальше, ничего нет, – вдруг отчетливо понял Троепольский. – Правда, ничего нет. Было и куда-то делось