Сад вечерних туманов

И всегда испытывала гордость от своей беспристрастности, своей объективности, а вот теперь раздумываю: что, если и то, и другое было проявлением омертвевшей души?

Все, чем я владею сейчас, это воспоминания.

Но как передать тишину в рисунке на бумаге?

И в тот момент меня поразило, до чего же он похож на эти валуны, которые мы переносили и закапывали все утро.

Миру видна всего лишь малая его часть — все остальное запрятано глубоко внутри и скрыто от глаз.

Представь себе времена года в виде кусков тончайшего, прозрачнейшего шелка разных цветов. Каждый из них прекрасен сам по себе, однако, наложи один на другой, пусть даже всего лишь по краям – и создается нечто особенное. Та узкая полоска времени, когда один сезон набегает на окончание другого, именно такова.

Ты так и не оправилась от пережитого в заключении.

— Ты знаешь кого-то, кто оправился?

— Виноват. Глупость сказал.

Стоит только потерять всякую способность контактировать с окружающим миром, как не останется ничего, кроме того, что я помню. Мои воспоминания уподобятся песчаной отмели, отрезанной от берега приливом. Со временем они уйдут под воду, станут недосягаемы для меня. Такая перспектива ужасает. Ведь что за личность без хранимого в памяти? Призрак, обреченный витать между мирами – не имеющий ни индивидуальности, ни будущего, ни прошлого.

К дверному косяку гвоздями прибита деревянная табличка с выжженными на ней двумя японскими иероглифами. А ниже название сада по-английски: «Вечерние туманы». Я почувствовала, что вот сейчас вступлю в место, существовавшее только в наслоениях воздуха и воды, света и времени.

Мы все умираем, — говорю. — День за днем, секунда за секундой. Каждый вздох, который мы делаем, истощает те ограниченные запасы, с какими все мы рождаемся.

Мое имя Тео Юн Линь. Я родилась в 1923 году на Пенанге, острове на северо-западном побережье Малайи.