Дом правительства. Сага о русской революции. Книга третья. Под следствием

Как сказал в подобной ситуации Робеспьер: «Разве не очевидно, что смертельная схватка между свободой и тиранией неделима? Разве внутренние враги не являются союзниками внешних?»

Платон Керженцев тоже не мог молчать. В начале марта 1938 года он ждал ареста после отставки из Комитета по делам искусств и самоубийства Рабичева. На второй день бухаринского процесса, на котором среди обвиняемых было три врача из Кремлевской больницы, он отправил записку Молотову с копией Вышинскому.

В связи с привлечением Д. Плетенева к суду я считаю нужным напомнить обстоятельства смерти т. Ф. Дзержинского.

После сердечного припадка его положили в соседней с залой заседания комнатой. Через несколько часов доктора позволили ему самому пойти к себе на квартиру. Когда он пришел и наклонился над кроватью, он упал и умер.

Известно, что после сердечного припадка больному воспрещается абсолютно всякое движение (в особенности воспрещается ходить, наклоняться).

Среди вызванных к т. Дзержинскому докторов был и Плетнев.

Разрешив т. Дзержинскому пойти, он этим убил его…

А о Казакове могу тебе сказать личный опыт – мой второй сердечный припадок произошел ровно через четыре часа после первой же инъекции Казакова.

Привет, Керженцев 8/3/38

Комедия изображает изгнание с точки зрения общества, трагедия – с точки зрения изгнанника.

Что бы ни было в начале, слово или дело, человеческое жертвоприношение – один из старейших локомотивов истории.

Египет мог быть наказан многими казнями, но когда зараза распространилась на избранный народ, Моисей встал в воротах стана и сказал:
Кто Господень, – ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего

История детей революции не кончается казнью или самосожжением. Она кончается как «Синяя птица», которую они смотрели в МХАТе, когда были маленькие, как «Фауст» и «Война и мир», на которых их воспитали слепые родители, и как «Мастер и Маргарита», которую они канонизировали как своего «Фауста». То, что было болотом для отца, стало жизнью сына, единственной, какую он знал. И то, что было для отца Домом правительства, стало для сына домом. А домом Юрия Трифонова, независимо от времени и места, всегда будет Дом на набережной. Потому что река течет и беженцы из детства несутся в потоке или плывут против течения, загребая руками, день за днем, год за годом.

Разве они свирепы? Нет, думает Летунов, оглядываясь назад. Виноваты не они, виноват год. «И все от какого-то спеха, страха, от безумной нутряной лихорадки – закрепить, перестроить разом, навсегда, навеки! – потому что полки прошли, дивизии проскакали, а почва живая, колышется…» Некоторые говорят о Вандее, некоторые – о решительном бое, а один безумный семинарист бормочет что-то об упавшей с неба звезде («имя сей звезде «полынь»

Воспоминания Летунова возвращают повествование в 1919 год – год расказачивания, «последнего боя» и суда над Мигулиным. Летунову восемнадцать лет. «Свиреп год, свиреп час над Россией… Вулканической лавой течет, затопляя, погребая огнем, свирепое время…» Исполнились сроки, «пылает земля», и кожемяка с сонными глазками и в длинной, не по росту кожаной робе грозит «пройти Карфагеном» по казачьим хуторам (и проходит). Обострение совести оборачивается «свирепым усердием». Виноваты все и никто[543]

Роман Трифонова «Нетерпение» (1973) – книга, которую не закончили Ребров и Троицкий. Книга, которая стала ответом на повесть Воронского о Желябове, которая была ответом на «Преступление и наказание» Достоевского. Историк-рассказчик едет на троллейбусе в архив на Пироговке, чтобы отмотать нить до народовольцев 1870-х годов и стать свидетелем рождения нового наследника христианства. Как говорит один из героев, террорист Александр Михайлов: «На меня, к примеру, евангельская история не менее влияла, чем история Гракхов или Вильгельма Телля. А «цель оправдывает средства»? Разве иезуиты придумали? Маккиавелли? Неправда, это есть в самом христовом учении, в подкладке, за всей красотой». Он мечтает «взорвать ненавистный Содом» и вывести народ «из болотной спячки». Средствами, оправдывающими цель, являются создание братской семьи истинно верующих и принцип «все позволено» в отношении посторонних. Результатом станет взрыв солнечного вещества, который обожжет жителей Дома на набережной и ослепит их наследников[

Единственная разница в том, что дети близоруки, а родители дальнозорки. Ни те, ни другие (за редкими исключениями) не выдерживают испытания на «хорошего человека»: дети – потому что слишком преданы своим домам; родители – потому что слишком преданы тем, кто эти дома разрушает