В команде Горбачева - взгляд изнутри

Социальная напряженность в стране особенно усилилась в конце зимы и весной следующего 1990 года.

Кстати, такое сочетание – острейшей, переходящей в демагогию критики горбачевского руководства с почти единодушным голосованием в его пользу – постепенно превращалось в типичную черту пленумов ЦК. В чем тут дело? Не в том ли, что в решающие моменты смелость покидает критиков? Или все же верх берут благоразумие, понимание опасности хаоса и неразберихи, которые могут наступить? Наверное, и то, и другое.
Воздержавшимся во всех трех случаях был Ельцин. Свою позицию он

оптовая торговля хорошо, но переход к ней невозможен до тех пор, пока не преодолен дефицит в ресурсах. С немалым трудом удалось внедрить истину, что дефицит ресурсов сам является неизбежным следствием карточной системы распределения ресурсов, неизбежно порождается ею.

перестроить финансово-кредитную систему и готовить реформу ценообразования, чтобы провести ее в начале 1989 года.

С осени 1988 года я стал меньше заниматься экономическими делами в связи с переменами в моей деятельности, о которых я скажу ниже.

Конечно, лучше было бы проводить реформу в 1987 году или в 1988, но отодвигать ее и с 1989 года – это безрассудство»

В середине августа 1987 года у меня состоялся разговор с Горбачевым, который находился в это время на юге

начавшийся спустя несколько месяцев после Пленума отход от реформы ценообразования.

Минфин и Госкомцен стали выдвигать различного рода урезанные ее варианты, например, провести только реформу оптовых цен, не затрагивая розничных, что было равнозначно отказу от общей реформы ценообразования. Такие предложения вносились в Политбюро, а правительство при этом занимало выжидательную позицию.

Последний разговор состоялся 6 ноября с участием Абалкина, Петракова, Шаталина, Куликова и Ожерельева. По сути, я оказался в изоляции. В какой-то мере лишь Петраков занимал приемлемую позицию. Я без обиняков назвал такое мнение коллег отступничеством. Самый легкий путь: вместо того, чтобы пойти против сиюминутных общественных настроений, двигаться вперед, предлагают все затормозить и тем самым обречь реформу на неудачу: ведь дальше нас ничего хорошего не ожидает.

В итоге сложился своего рода консенсус между правительственными кругами, учеными, прессой и общественным мнением. Причем, позиция правительства была примерно такой: «Мы-то не против, но видите, какое настроение в стране».