Семиотика поведения Николай Чернышевский – человек эпохи реализма

Katerina Clark, The Soviet Novel: History as Ritual,

О поэтике снов в русской литературе см. Michael Katz, Dreams and the
Unconscious in Nineteenth-Century Russian Fiction

Dorrit Cohn, Transparent Minds: Narrative Modes for Presenting Consciousness
in Fiction

Shapiro, Neurotic
Styles

Freeze, The Russian
Levites: Parish Clergy in the Eighteenth Century, Cambridge, Mass., 1977 and his The Parish
Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform, Princeton, 1983.

что образ «распластанный лягушки» в статье Писарева и три висящие лягушки на
фотографии Сеченова были призваны, по всей видимости, вызвать у современни
ков христологические ассоциации

Об интеллигенции см. Martin E. Malia, «What Is Intelligentsia?», Daedalus,
Summer 1960, p. 441—58; Isaah Berlin, Russian Thinkers, New York, 1978; Vladimir
Nahirny, The Russian Intelligentsia, New Brunswick, 1983

Таким образом, фундаментальным принципом, выдвинутым романом, является трансформация (будь то переустройство, превращение или революция) того или иного свойства или формы бытия.

У многих таких сцен есть легко узнаваемые прообразы — это сцены постоянного веселья, в котором проходила жизнь Ольги Сократовны.

Жилище членов коммуны, здание из хрусталя и металла, напоминает о Хрустальном дворце, построенном для Лондонской всемирной выставки 1851 года, — современном символе прогресса, ставшем также символом социалистической утопии (в частности, в «Записках из подполья» Достоевского).