Мы кому-то нужны

— Как думаешь, нужны ли мы кому-то? Предположим, есть люди где-то вдали. Что им знать о нас, бедолагах? Жизнь они проживут, ничего о нас не узнают, ни о живых, ни о мёртвых. А если и узнают, если мы им, например, во сне явились, поспешат ли они нам на помощь? Злые у них сердца или добрые? Я бы поспешила. Даже так бы пошла, на одной ноге. Нельзя бросать заблудившихся, нельзя не слышать тех, кто просит, нельзя жить с каменной душой. Слишком много таких на земле человечков, слишком легко им живётся — мимо других.

Так вот думали. Привыкли. Иного не знали. Если ребенок что не так делает, изобьём. Зачем говорить — чести много для сопли. Лучше ремень, в угол. Или полдня голову ему сверлить разговорами, в грязь втаптывать, душу калечить. Мастерицы они обе были по этой части, мать моя и бабка. Научили их, они и на мне навык свой проверяли. Бывало, после таких бесед жить не хотелось, мне, девчонке, которой и десяти не исполнилось. Пошла я один раз из школы, в середине зимы, иду, иду, потому вдруг мысль: не хочу домой. Не хочу больше никогда-никогда никого из них видеть, пусть исчезнут. Или я исчезну.

Есть то, без чего нельзя жить в этих местах, правила, которым нельзя не следовать, оброк, который нельзя не платить. Если ты женщиной родилась, ты всюду обязана и всюду должна: быть замужем, рожать, домашнее хозяйство вести, молчать, когда надо, а когда надо, говорить вместе с другими, даже если не хочешь. Не хотелось быть Валентине как все. Не хотела платить за «правильность» самую высокую цену — потерю себя

И ушла, растворилась в светлом утре. А запахи и звуки знакомые плыли, перенося Валентину в прошлое, и она не сопротивлялась, отдаваясь этому мирному течению, хотя и был внутри неё страх, что окунёт её незримая рука в те холодные и ядовитые воды, в которых она побывала однажды.

Пятого июня пошёл дождь.

И больше не прекращался.

Неужели он не понимает, что это конец? Ничего уже не будет как прежде. Буря если и стихнет, то на её место придёт другая, ещё злее. Потом река, выйдя из берегов, доползет и сюда, чтобы затопить дом вместе с ними.

«Всё возвращается, — подумала Валентина. — Горе никогда не спит».

День тут как столетие, а год — эра. Но кому-то этого и нужно.