Когда гений терпит поражение. Взлет и падение компании Long-Term Capital Management, или Как один небольшой банк создал дыру в триллион долларов

Стейнхардт считал, что корень всех его убытков – неожиданное «испарение ликвидности».

Теперь вы можете найти значение Блэка-Скоулса, используя… наш калькулятор»[40]. Бесспорно, это стало началом революции ПФИ. Никогда прежде профессора не оказывали такого влияния на Уолл-стрит.

Ошеломленные непрекращающимися потерями, неспособные что-либо сделать, трейдеры LT, как солдаты войска, несущего большие потери, впадали в оцепенение. «Это было чудовищно, – вспоминал один из них. – Ежедневно мы терпели огромные убытки, и они были нескончаемы». Компания истекала кровью.

Имеющиеся свидетельства позволяют предположить, что действовали оба фактора: LT ошибочно оценила рынки, а в сентябре, когда другие трейдеры забастовали, чтобы оградить себя от неминуемого краха LT, и ликвидность исчезла, последствия этой неправильной оценки многократно умножились.

Поползли слухи, что подразделение банка, занимавшееся сделками с ПФИ и управляемое Голдштейном, который в 1996 году получил 11,5 миллиарда премиальных, несет огромные убытки

Уорнер из Morgan сломал лед, жизнерадостно провозгласив: «Ребята, мы собрались на пикник, за пригласительные билеты на который нам предстоит выложить по 250 миллионов долларов».

. Этот документ известен под названием «агрегатор рисков». Посторонним было трудно понять LT, потому что многие из ее позиций складывались из составных сделок. Более того, сведенные в один том сделки по ПФИ в общем представляли собой чудовищный клубок контрактов, каждый из которых был нейтрализован другими контрактами. «Агрегатор риска» упрощал портфель, обобщая данные о степени подверженности компании рискам на каждом конкретном рынке.

моменты кризисов корреляции всегда приходят к единице.

сделки LT были скоррелированы между собой еще до обвала.

Ирония заключалась в том, что профессора были убеждены: они пытаются деконструировать и, в конечном счете, минимизировать риск, а не спекулировать на способности взять над ним верх. В этом отношении LT не была уникальна. Собственно говоря, LT стала квинтэссенцией фондов конца ХХ столетия, экспериментом по подчинению рынков двум новым научным дисциплинам-близнецам: экономике финансов и программированию. Вера в то, что риски будущего можно просчитать на основе цен и колебаний прошлого, пронизывает буквально все инвестиционные банки и отделы операций с ценными бумагами. В этом и заключается коренная ошибка LT, и понесенные ею оглушительные убытки раскрыли порок, таящийся в самой сущности современной финансовой науки.