НРЗБ

А там и на боковую пора. Со снотворным или без? – вот в чем вопрос! Зычно трубят боевые слоны бессонницы

оса в бутылке. Ныть до изнеможения, колотясь о стеклянную твердь, одну и ту же песенку над тем немногим, что осталось от товарищей по случившемуся. А вокруг – пусто, гулко, прозрачно, узнаваемо до боли.

Сгодится и общепринятая белка в колесе. Оно и кстати, потому что в данный момент я как раз истово верчу педали велотренажера – ни на йоту не трогаясь с места. Колесо оборзения

Долговязые недоросли, матерясь на чем свет стоит, пинали о стену вялый мяч, и разве бледная немочь втоптанных в мокрую после вчерашнего дождя глину презервативов б/у давала знать яснее ясного, что место это облюбовано для утешения от невзгод бытия не мною одним

Не хватало лишь любимого пришепетывания ее трескотне, где наречие «короче» употреблялось с частотой артикля

как день ото дня удлиняется перечень деяний и жизненных явлений, напрочь заказанных мне

В продолжение почти полувекового моего земного существования нарождаются в свое удовольствие люди, которым (и чем дальше, тем больше) я – современник лишь статистически

Но озаренные вдохновеньем первооткрывателя, смыслом и обаянием «птичьи базары» Додика отличаются от манерной галиматьи виновницы торжества, как живое от мертвого

я испытал облегчение и ужасную грусть, словно решение головоломной задачи сошлось, наконец, с ответом, но другой мне уже никто никогда не задаст – время вышло. И я подумал: «всего-то» – по поводу прожитой жизни

смирившись с былью, в мелочах копирующей небыль, принялся кропотливо, как все, что я делаю, сверяться с путеводителем и приспосабливать реальные названия к декорациям юношеской забытой-презабытой грезы

и, тем не менее, кульминация ложного воспоминания, очная ставка с иллюзорными достопримечательностями мнимой прогулки тридцатилетней давности застигла меня врасплох