Лана

Смысл ее жизни заключался в постоянном получении неких всплесков энергий – боли, радости, любви, предательства, и она искренне пробовала на вкус каждое новое ощущение. Все, что делало ее счастливой или, наоборот, убивало последнюю радость, всегда рассматривалось сквозь призму полученного урока, а важность его значения определялась больше оттенками, чем четкой градацией добра и зла…
Примитивность решения Лана презирала. Пошлая схема «в каждом зле есть частичка добра, в каждом добре есть частичка зла» могла вызвать у нее лишь раздраженный щелчок языком. Она слишком хорошо, на своей собственной шкуре понимала разницу между тем и другим, а потому стремилась успеть вырваться в тот Абсолют, который над ними, не смешивающий два этих полюса для оправдания собственной низости и беспомощности. Продав душу, она навеки потеряла выстраданное общечеловеческое право заигрывать с тем и с другим…

В зрелые годы мы уже не надеваем «розовые очки» и отлично видим всё, но относимся к недостаткам другого гораздо более лояльно. Может быть, даже не прощая их, но просто принимая как данность. Не раздражаясь, не обижаясь, не пытаясь что-то изменить, не смиряясь, не подстраиваясь, а правильнее — позволяя любимому человеку оставаться самим собой при любых обстоятельствах. Мы и так достаточно меняем друг друга в совместной жизни. К чему лишнее насилие над чьей-то душой…

в четырнадцать лет меня встретили на улице шестеро подонков… Когда меня отбили прохожие, ту рваную, окровавленную тряпку, что от меня осталась, едва спасли в больнице. Мне причинили огромное зло, так? Но для тех… скотов это было добро. Я могла утешаться тем, что в моём зле есть капля добра, да?