Птицы и другие истории

Он не помнил, чтобы Мидж когда-нибудь вспылила, повысила голос, закатила ему скандал. Однако невысказанный вечный упрек в сочетании с позой благородной, безропотной страдалицы делал атмосферу жизни в доме совершенно невыносимой, заставлял его лгать по мелочам, лицемерить и при этом испытывать постоянное чувство вины.

— Горы очень требовательны, — проговорила она. — Им нужно отдавать все до последнего. Таким, как я, лучше держаться от гор подальше.

Горы еще капризнее, еще непостояннее, чем женщины; они приносят и радость, и страх, и ни с чем не сравнимое чувство покоя. Зов гор нельзя объяснить. Возможно, в былые времена так проявлялось извечное стремление человека приблизиться к звездам.

Чтобы что-то тебя затронуло по-настоящему, нужно самому это пережить.

Я забыл, как целительно может быть одиночество

Смерть должна происходить по-другому. Она должна быть похожа на расставанье на вокзале, на прощанье перед дальней дорогой, только без скорби и надрыва.

В городе ходят слухи, что это русские виноваты. Окормили птиц какой-то отравой.

— Насколько мне известно, мы еще не проехали кладбище. Это имеет большое значение?
— Ах, будут другие, — сказала она. — Я не привередлива.
Я не знал, как понять ее слова. Я думал, что она хочет выйти на остановке у кладбища, потому что от этой остановки ближе всего до ее дома, ну как вы говорите: «Высадите меня около Вулвортс», если живете неподалеку. Некоторое время я размышлял над этим, а потом сказал:
— Как это — будут другие? Их не часто видишь на автобусных маршрутах.
— Я говорила вообще, — ответила она. — Не трудись говорить, мне больше нравится, когда ты молчишь.

Вы подумаете, что я совсем спятил, но я не выдержал и разревелся, как последний идиот, и заорал через озеро отцу: «Убийца! Палач проклятый!»

До армии я встречался с одной девушкой, она была вполне что надо и нравилась мне, но зубы у нее слегка выступали вперед, и даже если вы закроете глаза и забудете, кого целуете, то все равно будете знать, что это она, ничего тут было не поделать.