Большой шлем

Помолчав, она спросила:
— А вы, Яков Иванович, все на той же квартире?

Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных.

Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных

Но Евпраксия Васильевна не слыхала его, занятая соображениями хозяйственного характера. Помолчав, она спросила:
— А вы, Яков Иванович, все на той же квартире?

где же мы возьмем теперь четвертого?

Это был первый и последний раз, когда Яков Иванович отступил от своих четырех и сыграл во имя дружбы большой бескозырный шлем.

как то же страшно и бессмысленно жестокое будет и с ним и со всеми

Николай Дмитриевич не услышит и никогда не узнает, потому что нет на свете никакого Николая Дмитриевича.

теперь он понял, и то, что он ясно увидел, было до такой степени бессмысленно, ужасно и непоправимо. Никогда не узнает

Якову Ивановичу показалось, что он до сих пор не понимал, что такое смерть