Вредность, как таковую, в чистом виде, я видела только в женских монастырях, где жила, здесь это было своего рода развлечением – «повредничать». В миру я такой выраженной вредности не встречала. Для меня это стало каким-то открытием, никак невозможно было понять, как можно что-то делать или не делать не по какой-то причине, не из личной выгоды или, допустим, из мести, а только лишь «из вредности»