Прекрасный мир, где же ты

В юности мы думали, будто мы в ответе за всю землю и всех живущих на ней. А теперь довольствуемся тем, что стараемся не подводить своих близких, использовать поменьше пластика, а в твоем случае еще и писать интересную книгу раз в несколько лет.

Проблема с музеями типа Орсе, скажу промежду прочим и совсем не к делу, в том, что там невообразимо, слишком много искусства, и не важно, насколько тщательно ты спланировала поход или преисполнилась благими намерениями, в итоге все равно в раздражении несешься мимо бесценных шедевров признанных гениев в поисках уборной.

Поэтому, да, в разгар всего этого, посреди мира, какой он сегодня есть и на пороге вымирания человечества, я пишу очередное письмо о сексе и дружбе. А ради чего еще жить?

Сегодня поток притворных публичных извинений, по-видимому, обесценил прощение. Но что на самом деле делать людям, которые в прошлом совершили нечто ужасное?

Знай же, что наша с тобой переписка — это мой способ не терять связи с жизнью, делать заметки о ней и сохранять что-то от моего — в остальном почти бесполезного или даже совсем бесполезного — существования на этой стремительно деградирующей планете

А что ты пишешь? Если ты писательница.

Она ошеломленно обернулась. Если я писательница? — сказала она. Сомневаюсь, что ты решил, будто я вру. Я тогда придумала бы что-нибудь получше. Я романистка. Пишу книги.

И ты этим зарабатываешь?

к этому я тоже привычная, но в таком я едва знакомому человеку не призналась бы

Если устанешь, всегда можешь бросить меня и развернуться, мне-то не привыкать. К пешим прогулкам, в смысле. Не к тому, что меня бросают. Возможно, и

Так тебе не нравится?

Господи, нет, конечно, сказал он. Я, блин, ненавижу это место. Но, если бы я делал что нравится, вряд ли мне стали бы платить, правда? В этом и суть работы: если дело хоть немного приятное, любой им займется бесплатно

я просто впадаю в панику, если прихожу к кому-то с пустыми руками.