Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий

Был скуп на слова, часто краснел от неумения общаться и с каждым новым знакомым ощущал себя не в своей тарелке.

Именно ревность, насколько он понял из этого сна, – самая безысходная тюрьма на свете. Ибо в эту тюрьму узник заключает себя сам. Никто не загоняет его туда.

Спрашивай у себя, – ответил Синий. Его голос дрогнул от горечи и обиды, но лишь на какой-то миг. И прежде чем Цкуру сообразил, что сказать, связь прервалась.

историю своей жизни не сотрешь. И как раз об этом лучше не забывать. Историю не стереть и не переделать. Это все равно что убить самого себя.

Теперь же, сколько ни жди, телефон угрюмо и упорно молчал…

На каникулах – осенью, весной, летом, на Новый год – я возвращался в Нагою и старался побыть с ними подольше. И все оставались близки, как и прежде…

«Больше ни видеть, ни слышать тебя не желаем»

Чистота помогала ему держаться.