— Это чудовищное… — попытался возразить джентльмен, однако ярыжка уже и слушать ничего не желал.
— Если у вас есть что сказать, скажите мировому судье, — заявил он на прощанье и направился к карете, волоча меня за собой.
Я повалился на землю, чтобы затруднить ему это дело, однако он продолжал волочь меня по мокрой мостовой, я и сейчас живо представляю себе эту сцену: меня тащат рывками к дверцам кареты, а моя задница барабанит по камням — пам-ба-бам, пам-ба-бам, бам.