Том 6/2. Доски судьбы. Заметки. Письма

Те, кто захотели бы пренебречь чистыми законами времени и в то же время правильно судить, походили бы на древних самодержцев, бичующих море за то, что оно разбило их суда.

Но вместо сердца у меня какая-то щепка или копченая селедка, не знаю. Песни молчат.

Дорогой Володя!

В чернильнице у писателя сухо, и муха не захлебнется от восторга, пустившись вплавь по этой чернильнице.

Эта истина новой Большой Медведицей господствует над нашим временем.

Человечество, как явление протекающее во времени, сознавало власть его чистых законов, но закрепляло чувство подданства посредством повторных враждующих вероучений, стараясь изобразить дух времени краской слова.

Где нет времени и пространства, а есть только счет.
Где мы открываем страницы времямерия и судьбомерия, пишем чертежи грядущих столетий и тешем тело Бога из глыбы чистого числа, избегая слова.
Где высота мысли есть отвес на прошлое и будущее и на этом отвесе парит орел моей мысли.
<О, числа, числа!>

Где мы начинаем думать, что законы вселенной можно вывести из созерцания первых трех чисел и провозглашаем закон «скупости чернил», руководивший мировым писателем, и учимся придавать тройке и двойке все им присущие повороты головы и взмахи рук и ног, любящих пляску.
Где мы начинаем знать, что время есть перевернутое пространс

Где, изучая трещины и сдвиги пластов мирового времени по записям чуткой иглы войн и падений государств, чуткой к мировым бурям и сотрясениям воздуха, мы начинаем думать, что через 3n дней наступает обратное первому событие (равно как через 3n + 3n), а через 2n дней приходят созвучные, летящие по одному и тому же пути, события. Так чередуется во времени да и нет.

То есть уравнение спутников Солнца с возрастающим весом построено на основании д в а, а года спутников убывающего веса, ущерба вещественной жизни, построены на основании три.

Где полнокровное Я, плеснув до неба и там имея спутником земной жизни два, любит словарь, заключающий «деву», «добро», «дело», а разные виды смерти и мира вне человеческого Я, пройдя ниткой через имена звезд, имеют своими спутниками «труп», «труд», «труну» и другие случаи расплесканной чаши человеческой жизни.

Где сквозь имена звезд сквозит и плещется осетром вод личность неба – богатырский, сильный, здоровый <за>человек, а торг, любовь и война высовываются из недр звезд, из вод неба, как черные плавники мировой рыбы, украшая его <своими> именами. Времена этих звезд стоят на основании два, а когда имена звезд внешнего пояса носят названия разных видов тщедушной смерти и человеческой трущобы (мор<а>, не<ти>, небытия), где тонет челнок человеческой жизни, – времена обращений этих солнц построены на основании три, и тройка роковым колесом смерти несет их телегу, их «турусы на колесах» по простору врем