Рассказы

Июль отменил облака, и через минуту он надел шляпу, которую держал в белых тонкопалых руках. Пауза паука, сердечное затишье.

Когда я вышел на улицу, я внезапно увидел мир таким, каков он есть на самом деле. Ведь мы утешаем себя, что мир не может без нас существовать, что он существует, поскольку мы существуем, поскольку мы можем себе представить его. Смерть, бесконечность, планеты – все это страшно именно потому, что это вне нашего представления

в. Счастье мое – вызов. Блуждая по улицам, по площадям, по набережным вдоль канала,– рассеянно чувствуя губы сырости сквозь дырявые подошвы,– я с гордостью несу свое необъяснимое счастье.

Сейчас – ночь. Ночью особенно чувствуешь неподвижность предметов,– лампы, мебели, портретов на столе.

Каждый отдельный день в году подарен одному только человеку, самому счастливому; все остальные люди пользуются его днем, наслаждаясь солнцем или сердясь на дождь, но никогда не зная, кому день принадлежит по праву, и это их незнание приятно и смешно счастливцу.

небольшая компания комаров занималась штопанием воздуха над мимозой

И потом до самого разъезда так мы друг с дружкой ни о чем и не потолковали, не сговаривались насчет тех будущих, вдаль уже тронувшихся, пятнадцати дорожных лет, нагруженных частями наших несобранных встреч, и следя за ней в лабиринте жестов и теней жестов, из которых состоял вечер

Воспоминание любви, переодетое лугом.

Одиночество, как положение, исправлению доступно, но как состояние, это – болезнь неизлечимая.

жил он один, любовь и дружбы, перепадавшие ему, все были какие-то сквозные, никто к нему не писал писем просто так, потому что хочется, никто не интересовался его заботами живее его самого