Страдания финского Вертера

Я пожелал ему счастливого пути в лучший мир, а сам поспешил на вокзал, чтобы посмотреть на молодых людей, одетых по новой моде.

Сколько вам лет, барышня? — спросил я отечески, без всякой задней мысли, ведь я нисколько не похож на охотников заигрывать с девушками.
— Какая барышня?
— Да вы же. Вы ведь еще очень молоды.
— Я не барышня, я мужчина.
— Мужчина? Простите…
— Как же я могу быть барышней, если я мужчина?
— Да, да… Совершенно верно… Теперь я, конечно, вижу… но эта ваша лисья горжетка и каблуки-шпильки…
— Это модно. Вы просто пенсионер. Старая ворона.
— Да, похоже, что я… но ваша прическа, эта «Бабетта» или как ее называют…

— Почему вы хотите убить себя? — спросил я отеческим тоном без тени цинизма.
— Я не могу жить, — ответил мне слабый голос.
— Но, друг мой, все-то люди живут. А кроме того, знаете, так петлю не делают. Посмотрите: она же не будет скользить! И уж в ваших-то брюках я бы не рискнул. Да и вообще, я бы не рекомендовал вешаться: это так неэстетично — получается очень некрасивый труп.
— Но если я не могу жить?
— Это совсем другое дело. Но все-таки повешение слишком неизящно, да и старомодно. Вы не пробовали утопиться, отравиться газом, вскрыть себе вены или напиться лизолу?
— Не проб…
— А другие средства: броситься под машину вашего приятеля, ходить с непокрытой головой в тридцатиградусный мороз, слушать пять часов подряд игру на железной проволоке или танцевать твист ночь напролет?