Осы

И в могучем порыве вертятся бока,
И тяжелым дыханием ноздри шумят,
И трещат позвонки.

Кутить нехорошо: как лишнего хлебнешь,
В чужую лезешь дверь, кого-нибудь прибьешь;
Потом платись за все с похмелья кошельком.

Хоть порвал, обгоняя соперников, он повода у своих ожиданий.

В одних кустах никак
Два вора вместе жить не могут

Ты по морю проплыл и по суше прошел, чтобы власти великой достигнуть,
А тебе хоть бы кто чесноку подарил для приправы к жаркому за это.

Ты, выходит, не восчувствовал добра.

Мне судить не разрешает, мне мешает зло творить,
Жизнь привольную сулит мне, но не надо мне ее.

Да освидетельствуй задвижку и замок,
Смотри, чтобы старик щеколды не отгрыз.

Сначала видел я: на площади сидят
И совещаются бараны меж собой

Аминий Пронапид уверен, что старик
Завзятый костофил; клянусь, Аминий врет:
Догадку строит он, беря себя в пример,
Хотя в словечке «фил» лежит весь корень зла.
Вон Сосий говорит Деркилу, что старик,
Наверно, Винофил, – куда там! Вовсе нет.
Такая хворь – удел порядочных людей.
Вон Никострат из Скамбонид решил,[7] что он,
Наверно, жертвофил иль ярый гостефил, –
Клянусь собакою, старик не гостефил:
Ведь Гостефил у нас – неистовый блудник.[8]
Нет, где вам угадать! Пустая болтовня!
Молчите, если суть вам хочется узнать.
Открою вам сейчас хозяина болезнь:
Он ярый судофил, каких и в мире нет;
Он страстно любит суд и глубоко скорбит,
Когда не попадет на первую скамью.