Вальтер Беньямин

Берлинское детство на рубеже веков

Notify me when the book’s added
To read this book, upload an EPUB or FB2 file to Bookmate. How do I upload a book?
  • Гузелия Гиматдиноваhas quoted6 years ago
    В своей памяти тетушка хранила имена родственников и названия деревень, часто звучавшие одинаково. Она помнила все связи родства и свойства, места проживания, успехи и неудачи всевозможных Шенфлисов, Равитчеров, Ландсбергов, Линденгеймов и Штаргардов, которые некогда обитали в Передней Померании и Бранденбурге, торговали зерном или скотом.
  • Анна Крыловаhas quoted9 years ago
    мои картины, картины детства, проведенного в большом городе, оказались способны сформировать зачатки моего восприятия истории в более позднем возрасте. И я надеюсь, они отчетливо отображают, как тот, о ком здесь идет рассказ, в более позднюю пору своей жизни лишился ощущения надежного крова над головой, дарованного ему в детстве судьбой.
  • Анна Крыловаhas quoted9 years ago
    В 1932 году, находясь за границей, я осознал, что уже скоро мне придется надолго, быть может, очень надолго, проститься с городом, в котором я родился.
    Я не раз убеждался в действенности прививок, исцеляющих душу; и вот я вновь обратился к этому методу и стал намеренно припоминать картины, от которых в изгнании более всего мучаешься тоской по дому
  • Александр Баковhas quotedlast year
    А среди всех таких мест рудник издавна выделялся, ибо в нем можно было увидеть не только сокровища, что тяжкими трудами добывали под землей, но и тот серебряный блеск в рудных жилах, который околдовал когда-то Жан Поля, Новалиса, Тика и Вернера{4}, да и весь век бидермейера
  • Александр Баковhas quotedlast year
    Правда, в школе, стоило только сесть за парту, как сонливость, уж вроде бы улетучившаяся, одолевала меня с удесятеренной силой. С ней возвращалось и мое желание – вволю поспать. Должно быть, я загадывал его тысячи и тысячи раз, ибо со временем оно таки исполнилось. Но немало воды утекло, прежде чем я понял: оно исполнилось потому, что мои надежды найти постоянную работу и верный кусок хлеба всегда оказывались тщетными.
  • forestssingeternallyhas quoted2 years ago
    Вальтер Беньямин трижды готовил эту книгу к изданию: в 1933, 1934 и 1938 годах. Увидеть ее напечатанной ему не довелось. После войны (в 1950 году) Теодор Адорно, знавший о замысле «Берлинского детства», составил его первое издание по разрозненным материалам сохранившихся рукописей Беньямина и публикациям отдельных текстов в газетах и журналах. В 1981 году в Парижской национальной библиотеке ученые обнаружили многочисленные рукописи Беньямина, которые он, спасаясь бегством от фашистской оккупации, оставил на хранение французскому писателю Жоржу Батаю. Среди этих материалов находился и полный машинописный текст книги, ее последняя авторская редакция 1938 года.
  • forestssingeternallyhas quoted2 years ago
    Сказочные фотографии «Берлинского детства» не только запечатлели развалины оставшейся где-то совсем далеко жизни – это еще и моментальные снимки, которые сделал «летун» в воздушной стране, как о любезности попросив ее жительниц на минутку приостановить свое движение.
  • forestssingeternallyhas quoted2 years ago
    стихотворение, апокрифически приписываемое Гёльдерлину. Оно созвучно картинам Беньямина, которому эти стихи полюбились:

    В сей жизни унылой

    Цвет розана милый —

    Дар смертным от фей,

    Волшебниц движенья

    И преображенья…

    Не счесть их затей!

    Пестрее эмали

    Цветущие дали

    Воздушной страны.

    Там, в замке, – топазы,

    Из яхонта вазы

    Брильянтов полны.

    Зефиры Цейлона

    Овеяли кроны

    Тенистых садов,

    Дорожек извивы

    Покрыл прихотливый

    Узор жемчугов.

    Со дней Соломона

    К воздушному трону

    Летун не взлетал,

    Гробница близ Нила

    Фей тайну хранила

    (Мне сильф рассказал).
  • forestssingeternallyhas quoted2 years ago
    образ рассказчика скорей напоминает нам Румпельштильцхена, чья жизнь продолжается лишь до тех пор, пока его имя остается неизвестным
  • forestssingeternallyhas quoted2 years ago
    Исторические архетипы, которые Беньямин в этом очерке намеревался вывести из социально-прагматического и философского генезиса, неожиданно ярко выступили в «берлинской» книжке, проникнутой непосредственностью воспоминаний и скорбью о том невозвратимом, утраченном навсегда, что стало для автора аллегорией заката его собственной жизни.

    Ибо в картинах, которые подступают даже чересчур близко, нет ни идиллического, ни созерцательного настроения. Их омрачает тень гитлеровского рейха. Как в сновидении, давнее прошлое в этих картинах соединяется со страхом перед немецким настоящим. С паническим ужасом буржуазная духовность, при виде того как распадается аура ее биографического прошлого, осознает самое себя – осознает как мнимость.
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)