По морю прочь

В коридоре он увидел Чейли, повторявшую: «Это ужасно… это ужасно…»

Теренс не обратил на нее внимания; он слышал, что она говорит, но слова не сообщали ему никакого смысла. Поднимаясь по лестнице, он повторял себе: «Этого не может быть. Это не может случиться со мной».

Он не мог осознать, что значит фраза: «У нее есть шанс выжить» — ведь они с ней помолвлены. Он повернулся, все так же окутанный сумрачным туманом, и пошел к двери. Внезапно он все увидел и понял. Он увидел комнату, сад, качающиеся деревья — все это может существовать и без нее, она может умереть.

Если задуматься, это нелепо — сидеть здесь, в этой комнатенке, терзаться заботой и страдать. Разве что-то имеет значение? Рэчел, крошечное существо, лежит больная этажом ниже, а он сидит тут и страдает из-за нее. Близость их тел в громадной Вселенной, их малость казались ему нелепыми и смехотворными. Ничто не имеет значения, повторил он, у людей нет ни власти над чем-либо, ни надежды.

Быть простым, просто высказывать свои чувства — без ужасной застенчивости, из-за которой он всегда будто в зеркале видел свое лицо и слышал со стороны свои слова, — это качество стоило любых дарований, потому что позволяло быть счастливым.

На все, что говорил Теренс, она отвечала редким любопытством и восприимчивостью, и он засомневался, что какие-либо дары учености и жизненного опыта могут сравниться с этой остротой чувств. Что вообще может дать ей опыт, кроме убогого внешнего самообладания, как у дрессированной собачки на улице?

Конечно, так всегда бывает, если чего-то ждешь с нетерпением — разочарование неминуемо.

— У них тут превосходное печенье, — продолжила она, глядя на полную тарелку крекера. — Не сладкое — я его не люблю, — а сухое печенье… Вы сегодня рисовали?

— А, сделала два-три наброска, — ответила миссис Эллиот, гораздо громче, чем обычно.

— Я ограничиваюсь крикетом и уголовной хроникой, — сказал Хёрст. — В происхождении из высшего слоя хуже всего то, — продолжил он, — что знакомые никогда не погибают в железнодорожных катастрофах.

Не правы те, кто считает, что больше всего изнуряет труд. Ответственность — вот что действительно тяжело.

намалеванные на фургонах нелепые названия нелепых компаний выглядели пошло и вызывали досаду,