Картина мира

Чем старше становлюсь, тем больше убеждаюсь, что величайшая доброта — принятие.

Увечным можно быть очень по-всякому, как я узнала со временем, у паралича множество разновидностей.

Август — изощренная пытка. Хочу, чтобы каждый день длился вечно. Суечусь, меня лихорадит, раздражают все, кроме Уолтона: ему я решительно являю лучшее, что во мне есть. Особый род неудовлетворенности, горько-сладкая ностальгия по тому, что еще не минуло. Даже посреди веселой прогулки осознаю, до чего это все мимолетно. Вода тепла, но остынет. Океан — гладкое стекло, но вдали, у горизонта, уж подымается ветер. Костер ревет, но иссякнет.

— Ужасное это дело — найти любовь всей жизни, Кристина, — говорит она. — Слишком уж хорошо понимаешь, чтó потерял, когда ее больше нет.

Больше всего она хочет – что ей по-настоящему нужно – того же, что и все мы: чтобы ее увидели.

Ужасное это дело – найти любовь всей жизни, Кристина, – говорит она. – Слишком уж хорошо понимаешь, что́ потерял, когда ее больше нет.

Она всегда задает мне больше на дом — и больше книг для чтения. Я ценю этот комплимент, но, может, умей я бегать и играть, как все прочие дети, была бы такой же неусидчивой и невнимательной. По правде говоря, когда погружаюсь в книгу, я меньше осознаю боль в непослушных руках и ногах.

Пальцы страха перебирают мне позвонки

Чем старше становлюсь, тем больше убеждаюсь, что величайшая доброта — принятие.

Вы сказали, что не считаете себя величественной. Какой вы себя считаете?
Хороший вопрос. Какой я себя считаю?
Ответ удивляет нас обоих.
— Я считаю себя девчонкой, — говорю я.