Адамов мост

Адамов мост: роман / Сергей Соловьев. — М. : Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2013. Второе издание: М.: «Медленные книги», 2015

Адамов мост — новая книга поэта Сергея Соловьева, одного из ярких представителей метареализма, автора 15 книг прозы, поэзии и эссеистики, среди которых: «Пир», «Книга», «Дитя», „Аморт», «Крымский диван», «Индийская защита», «В стороне» и др.
На географической карте Адамов мост — цепь необитаемых островов между Шри-Ланкой и Индией. Согласно преданию, по ним шел Адам из рая на землю. По другой легенде — это путь бога Рамы, шедшего в противоположном направлении — в сад демона, чтобы вызволить свою возлюбленную. Герои романа странствуют в подвижном лабиринте отражений на границе рая и изгнания, между двумя берегами Адамового моста.

«Стиль Соловьева — продолжение не слишком частой в современной русской литературе традиции, связанной с «Египетской маркой» Мандельштама или «Школой для дураков» Саши Соколова. Стремление соединить повествование, имеющее различимый сюжет и героев, с концентрацией смыслов, свойственной скорее построенному на ассоциациях стихотворению» (А. Уланов).

«Открытие за открытием, ослепительная новизна и совершенно сумасшедшая свобода в словоупотреблении. Текст переливается цветом, как мокрая смальта, попавшая в цветовой луч. Напряжение этого письма — между превращением и преображением»
(Алексей Парщиков).

«Это поэт уникальных состояний с гениальным внутренним прочтением» (Александр Иличевский).

«Есть такой литературоведческий термин — «пристальное чтение» (close reading). Применительно к Сергею Соловьеву следовало бы изобрести родственный ему — «пристальное письмо». Устройство его таково, что требует навести на резкость вещи и переживание мира, обычно расфокусированные, существующие на размытой границе нашего сознания. Это особенно верно для «последних» вещей, именно они от нас дальше всего (близость, любовь, смерть)» (Александр Скидан).

«Проза поэта Сергея Соловьева — это стилистическая воронка, в которую нас затягивает, как корабль Одиссея, водоворотом самой речи. Автор «водит» читателя, как мист в Элевсинских таинствах. Эта проза —«трудное счастье», которое испытает, надеюсь, каждый верящий в эпикурейство языка в духе Сосноры и Мандельштама. Как и любой, кто странствует по карте воспоминаний, а точнее, состояний вместе с Джойсом по Дублину, например, или с Дарреллом по Александрии. Или путешествует по Африке с натуралистом Бремом. Это проза — в буквальном смысле —культовая: своеобразный митраизм. Когда, как в Элевсине, выходишь —и видишь Солнце» (Илья Кутик).

«То, что делает Соловьев — ни на кого и ни на что не похоже, и никуда не втискивается, ни в ожидания, ни в представления. Это письмо держится не уловками, придуманными поколениями романистов, а на чуде слова и чувстве счастья» (Михаил Шишкин).