Заря над бездной

Архимаг-демонолог – это тоже не ишак чихнул.

Уже паря в черном небе, Дайлариана увидела, как дворец ее отца проваливается в гигантскую пропасть.
– Ну теперь-то я уж точно круглая сирота, – задумчиво сказала колдунья.
После этого она сотворила себе пирожок.

Свистнула смазанная полоса.
Это произошло невероятно быстро. Ни Шаб-Ниггурат, ни Хобокен поначалу даже не поняли, что случилось. Но потом рогатая башка архидемона просто… упала с шеи. А обезглавленное тело завалилось набок, роняя обездвиженного эйнхерия.
Над ним встала безмолвная фигура с «пламенеющим» мечом. Астрамарий обтер его о черную шерсть и уставился в бешено вертящиеся очи Шаб-Ниггурата.
– Ты… ты… ты что наделал, кумбха?! – проревел архидемон, брызгая черной слюной.
– Ты мне надоел, – только и ответил Астрамарий, замахиваясь сапогом.
Он от души пнул рогатую башку, и та отлетела на полсотни шагов. Оттуда продолжали доноситься приглушенные вопли и брань

– Кстати, где наш колдунишка? – завертел головой лод Йезекроар. – Пусть он рассудит!
– И то… где он, правда?
– Потерялся? – деловито предположил паладин. – Или демоны заели?
Секундой спустя издалека донесся приглушенный вопль. Стало очевидно, что демоны Витангеза еще не заели, но уже вот-вот – нескладная фигура в фиолетовом плаще неслась как по раскаленным углям.
А за ней с чуть слышным свистом скользила непроглядно-черная тень. У нее не было ни ног, ни рук, ни лица – только заполняющая балахон мгла. Вот она обогнула ту самую осину, колыхнула широкими рукавами – и с них сорвался ревущий огненный шар!
– Хана колдуну, – спокойно заметил паладин.
– Хана, – согласился эйнхерий. – Э, э, ты сюда-то не беги!!!

Ты все тот же, Креол… – произнес Элигор. – Ты ничуть не изменился… Ненавидишь всех и каждого…
– Не всех, – угрюмо ответил Креол. – Некоторых я уже убил.

Креол наложил бессчетное множество печатей и превратил его в мощную магическую клеть, из которой даже бог не мог вырваться.
По крайней мере, быстро.
Нергала это возмутило и чуточку оскорбило. Его, бога смерти, поймал в ловушку какой-то смертный маг! Словно какого-то вшивого демона!
Вопиющая наглость!
Но в то же время Нергал был и немного впечатлен. Боги уважают тех, кто способен преодолеть границы возможного, – и порой вознаграждают их за дерзость.
Впрочем, чаще они испепеляют их молниями или превращают в мелких животных.

Крылатый конь послушно повернулся, с легким цоканьем взошел на парапет и ринулся в небеса.
– Куда это он? – подозрительно осведомился Креол.
– Прочь, – спокойно ответил лод Гвэйдеон. – Здесь мне нет в нем нужды – к чему зря губить безгрешное создание?
– Почему ты такой… правильный?! – почти что сплюнул Креол. – Почему всегда рвешься кого-то спасать?!
– А разве не таков должен быть паладин

Через несколько секунд ее рыба превратилась в вино и растеклась лужей. Ванесса и посол уставились на нее в равном недоумении.
Как-то не так это должно было выглядеть…
– Угощайтесь! – наконец спохватилась Ванесса. Она решила сделать вид, что так и задумывалось.
Зеньор Шельмеа пожевал губами и вежливо отказался. И почему-то очень быстро откланялся, с легкой опаской поглядывая на бордовую жидкость. Та медленно превращалась снова в рыбу.
Размазанную по тарелке тонким слоем…

Креол посмотрел на нее бараньим взглядом.
– Дорогой, я не слышу ответа, – добавила металла в голос Вон. – Ты не имеешь права хранить молчание.
– Не имею? – мрачно переспросил Креол.
– Не имеешь. И помни, что любые твои слова, а также отсутствие слов, жесты, мимика и вообще любое действие, включая магические, могут и будут использованы против тебя.
Когда-то подобные логические задачки ставили Креола в тупик. Но семейная жизнь сделала его гораздо мудрее, так что он легко принял единственно верное решение – просто лишил жену возможности говорить.

Однажды четверо гренадер-эйнхериев даже поймали дьяволицу живьем и возжелали наказать ее… известным способом. Солдафоны, что с них взять. Эйнхерии хоть и мертвяки, а мужское начало у них вполне работает.
Но едва они раздели ничуть не смущенную и даже весело смеющуюся дьяволицу, как завопили благим матом и разбежались в разные стороны. Обиженная в лучших чувствах, та поднялась на ноги, отряхнулась и гордо удалилась, помахивая фаллосом такого размера, что и конь бы позавидовал.