Революция от первого лица: дневники сталинской эпохи

Попытка Потемкина представить себя образцовой личностью своего времени соответствует представлению Лидии Гинзбург о символическом поведении. Символическое поведение возникает на пересечении индивида и исторического типа личности. Чем в большей степени индивид пропитывается чертами обобщенного идеального типа личности, тем символичнее становится его поведение

«Помогайте, товарищи! Каждый рубль даст карандаши и тетради людям, которые хотят учиться для того, чтобы с большей энергией, с более ясным сознанием строить новую жизнь»

За счет акцента на овладении собой и индивидуальной воле понятие сознательности было потенциально способно раскрывать богатую культуру личности и выходить на просторы романтического ума.

Идеология индоктринировала людей, внушая им, что они участвуют в великом «движении», а на самом деле обманывая их относительно истинных условий несвободы.

советской мечте социализм превращал бездуховные «рабочие руки», эксплуатируемые капиталистами, в «людей, в коллективного творца и организатора, в людей, работающих на себя, в сознательных производителей своей собственной “судьбы”, в действительных кузнецов своего счастья» [10

Создание «улучшенного издания человека» (Троцкий) было официально поставленной целью большевистского режима, пришедшего к власти в октябре 1917

Люди жгут память и делают это уже давно, каждую ночь… Я теряю рассудок, думая о том, что каждую ночь тысячи людей бросают в огонь свои дневники»

«В то время нельзя было даже подумать о ведении настоящего дневника», — замечает в предисловии к беседам с Анной Ахматовой, записанным в виде дневника в 1938—1941 годах, Лидия Чуковская.

Смысл этого описания ясен: личному дневнику — артефакту прошедшей либеральной эпохи — не место в тоталитарном государстве.

вездесущности государственных репрессий в тоталитарных системах лишь исключительные личности, побуждаемые совестью или заботой о потомках, рискуют вести тайные дневники