120 дней Содома, или Школа разврата

всякая вещь, кажущаяся тебе ужасной, перестает быть таковой, как только ты от нее испытаешь наслаждение

сильнейший всегда находит справедливым то, что слабый считает несправедливым, и если бы их поменяли местами, то соответственно изменились бы и их мысли

Он был убежден и часто повторял, что, чтобы стать полностью счастливым, человек должен пройти через все возможные пороки и никогда не позволять себе никаких добродетелей. Должно вершить только зло и никому никогда не делать добра

существование Бога — это возмутительный абсурд, в который ныне не верят даже дети. И я не собираюсь сдерживать свои влечения, чтобы ему угодить. Ими меня наделила природа, и если бы я им воспротивился, это возмутило бы ее. Если она дала мне плохие наклонности, значит, считала таковые необходимыми для меня.

Ибо — осмелимся, между прочим, высказать рискованную мысль, — если преступление не обладает тем родом деликатности, что присуща добродетели, то не выглядит ли оно зачастую даже высоким и в какой-то степени величественным, превосходя в привлекательности томную и унылую добродетель?

— Какая все-таки загадка человеческое существо! — воскликнул герцог.
— Да, друг мой, — сказал Кюрваль. — Потому-то тот, у кого достаточно разума, предпочитает человека е…ть, а не разгадывать его.

даже сама мысль о преступлении разжигает наши чувства и приводит к наслаждению.

Познавая удовольствия, они дрожат, позволяя их себе, и таким образом становятся порочными в добродетели и добродетельными в пороке.

Маркиз де Сад в своей камере в Бастилии не убивал время – он создавал его.

Безумие считать, что мы чем-то обязаны своей матери. На чем же основана была бы такая признательность? На том, что она наслаждалась, когда ее употребляли, в момент нашего зачатия? В самом деле, есть за что! По мне, так здесь лишь повод для ненависти и презрения. Разве, выбросив вас на свет, мать осчастливила нас? Как бы не так! Она бросает нас в мир, полный бедствий и невзгод, и мы сами должны устраиваться в нем, как придется.