говорю Богу, общаюсь с Богом, и все же я не верю, что Бог существует, — говорил он. — Произнося молитву, я расцениваю ее как заявление Богу. Для меня она имеет буквальный смысл — выражать человеческие чувства. Я стою и произношу эту молитву, которую произносили мои предки, они тоже что-то чувствовали и на что-то надеялись, и это трогает меня. Я произношу ее, и, может быть, этого уже достаточно».