Время и собака. Депрессии современности

Депрессивный субъект хорошо владеет искусством игры с означающим: отсюда известное чувство юмора страдающих депрессией людей, породившее легенду, согласно которой каждый клоун печален. Он грустен, потому что он исключен из производства мнений, образующих социальную реальность конкретной культуры (или, по крайней мере, утратил центральное положение в этом производстве). И грусть, и юмор наделены этой способностью выявлять бессмысленность воображаемых конструкций; тогда как в случае самых адаптированных к социальным условиям невротиков кажется, будто социальные убеждения полностью гарантируют их субъективный выбор.

Чем больше забывает о себе слушающий, тем глубже запечатлевается в нем услышанное.

Воображаемые версии этой нехватки многочисленны: нехватка химических веществ в мозгу, нехватка духа, силы воли, энергии, любви к жизни, заботы, защиты, в конце концов, — смелости. Да, пожалуй, депрессивным субъектам не хватает именно смелости. Однако для чего? — для того, чтобы желать. Депрессивная пустота предполагает нехватку желания

Родители, спешащие отвести тревожных, гиперактивных, печальных и/или невоспитанных детей к психиатру, тем самым демонстрируют, что их претензии к ребенку столь высоки, что сами они не могут помочь ему справиться с кризисами, страданиями, тревогами и периодами эмоциональной нестабильности. Внимание к субъективной жизни детей, равно как и взрослых, требует менее напряженной связи с временем; эпизоды скорби или конфликта, присущие детству и отрочеству, могут вылиться в пропущенный период обучения, плохую успеваемость в спорте или даже потерю популярности среди одноклассников — в обществе, где ценность человека определяется исходя из «ценности наслаждения», которой наделяет его социальная группа, это станет причиной сильного нарциссического страдания.
Именно родители не могут вынести столкновения своих детей с неизбежными жизненными конфликтами и кризисами и не терпят мысли о том, что из-за превратностей субъективной жизни те могут отстать в рано начавшейся гонке за «выгодным местом». Такие родители предпочитают лечить страдание своих детей медикаментами, чтобы быстро (вновь) приспособить их к требованиям школьной программы и общественным идеалам

В работе «Толкование сновидений» Фрейд дает понять, что праздное время, предшествующее творческим открытиям, спонтанным, на первый взгляд, «находкам», которые приходят к нам независимо от сознательных процессов подсчета и рассуждения, — это время бессознательного мышления (не обязательно вытесненного).[30

Капитализм — хозяин времени.
Но время — не деньги.
В этом весь ужас.
Время — ткань нашей жизни

Несчастный, который переживает смесь грусти, меланхолии, душевного упадка, апатии, отсутствия радости, аппетита и сексуального желания, на самом деле думает, что становится «сумасшедшим». У него нет ни малейшей идеи, ни информации о том, что у него может быть расстройство концентрации серотонина — седативного и успокаивающего вещества, которое регулирует настроение. Или — допамина и норадреналина, от которых зависят энергичность и самочувствие. Без них или при каком-то расстройстве их соотношения счастливым быть нельзя. Буквально

Марсилиу Фисину, комментируя XXX раздел «Проблем», пишет, что, по мнению Аристотеля, «все люди, добившиеся превосходства в определенной области, являются меланхоликами […] и гения можно найти лишь среди людей, охваченных какой-либо страстью».[

Невозможно точно установить, говорят ли эти статистические данные об эпидемическом росте депрессий (равно как и биполярных расстройств и детской гиперактивности), об улучшении методов диагностирования вследствие развития фармацевтической индустрии или, согласно худшим предположениям, о совместном действии всех этих факторов.

Тогда мы понимаем, что субъект, который, казалось бы, хронически подавлен, является истериком или же невротиком навязчивости.