Банда Кольки-куна

Земцы собрались и сразу завели речь о необходимости реформ. Началась всероссийская говорильня. По всей стране собирались «прогрессивные силы» и сочиняли адреса, в которых требовали народного представительства. Собрания и речи захлестнули империю.

Ах, Алексей Николаич, – замахал руками Пятибоков. – Нынче разве гвардия? Вот когда я служил, была гвардия. А сейчас один сброд. Росту выросли заметного, а в голове пусто. А их через год уж в вице-унтер-офицеры! Верите, нет – дворника второй месяц найти не могу. А вы говорите: надзор…

Именно военно-полевые суды навели порядок в стране и покончили с революционным террором

главный тормоз для России – сам государь. Упрямый, подозрительный, нерешительный и злопамятный, он не любил сильных людей и окружал себя ничтожествами. Николай Александрович уступил давлению обстоятельств, дал населению политические права. А в душе мечтал отнять их обратно, вернуть самодержавие. Не понимая, что заднего хода нет, что безопаснее вручить подданным то, что они требуют, а не забирать… Эта двуличность, негибкость, мелочность характера выводили из себя всех его умных министров. У них опускались руки. А глупые подстраивались и тянули вместе с царем империю в пропасть.

Нужны реформы. В России лучше, когда эти реформы спускают сверху, иначе они сами явятся снизу. Надо менять режим. Идти от самодержавия к конституционной монархии, парламенту, свободам… Но понимают ли это в Царском Селе? А что, если мы нынешний пожар затушим, и все останется, как есть? Вот тогда беда. Тогда, Игнат Прович, получится лишь отсрочка. Если царь-батюшка не даст народу, что тот хочет, следующий пожар будет последним. И уже никто не придет его тушить, и я в том числе

В результате победили либералы из власти. Герасимову приказали отпустить арестованное им в Лесном руководящее бюро «Союза союзов». Хотя захваченные при нем бумаги явно указывали на противоправную деятельность. Более того, МВД распорядилось ограничить аресты революционных деятелей! Теперь разрешалось брать только террористов. Обнаруженные подпольные типографии хоть и закрывали, но их устроителей отпускали с миром.

Когда началась пальба, полицейские, сопровождавшие колонну, закричали офицерам: «Что вы делаете?!». Их положили следующим залпом

Ближайшее окружение государя совещалось с утра до вечера. Сам Николай жил в Царском Селе и не собирался ехать в город разговаривать с народом. Впустить в центр столицы десятки тысяч возбужденных пролетариев представлялось немыслимым: будет еще одна Ходынка. Уговорить попа остановить людей никто даже не пытался. И тогда разрешение опасной ситуации возложили на военных

А Гапон мутил рабочих и звал их идти к царю. Он-де стоит над всеми и понимает чаяния народа, а министры мешают прямой связи монарха с подданными. Надо вручить Его Величеству петицию, где все будет написано. У царя-батюшки тут же откроются глаза на то, как живут его дети. Он одернет зарвавшихся заводчиков, и начнется хорошая жизнь

Однако именно его тон и отсутствие страха подкупили боевиков. Смелость вызывает уважение у смелых людей.