Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Пару лет назад, читая «Священную книгу оборотня», выделил одну цитату: «Никаких философских проблем нет, есть только анфилада лингвистических тупиков, вызванных неспособностью языка отразить Истину».
Хороша же цитата, правда? Одна из лучших у Пелевина, и так крепко осела у меня в памяти.
«Как глубоко копнул этот наш Олег Викторович, - подумал тогда я. Как свежо, оригинально и гениально. А главное, снимает весь метафизический дискурс с повестки дня».
А потом через пару лет, узнал про факт существования Людвига Витгенштейна, узнал про его «Логико-философский трактат» и нетленная цитата «Все что может быть сказано, должно быть сказано ясно. Все, о чем нельзя говорить – о том нужно молчать», которая отчетливо демонстрирует, что брошенная А Хули мысль в общем-то не так уж свежа и оригинальна.
За такие вещи я и не люблю постмодернизм (и люблю, в общем-то тоже).
Потому что ты неожиданно понимаешь, что одна из твоих любимых цитат Пелевина – это не совсем он. Он только направил смысл фразы на обозрение другого ракурса. Вроде бы и та же метафизика, которую отвергал Витгенштейн, но только в восточно-религиозном понимании. Потому что А Хули. В общем-то поэтому, я до сих пор и уверен, что истину можно постичь, но не при помощи слов, а на уровне ощущений, и только если провалиться в глубокий медитативный транс или погрузиться в ЛСД-трип. Но не суть.
В какой-то момент твой взор обратится на одного австрийского философа, о котором ты знал только то, что он жмурился, когда напряженно думал (вскользь упоминалось в одной из книг Ричарда Докинза) и что он учился с Адольфом Гитлером (но на знаменитой фотографии, где они якобы запечатлены, они не запечатлены). Потом прочитается и биографическая статья из одного журнала, где и про огромное семейное состояние, уступающее только Ротшильдам, и решение всех философских проблем в 30 лет в окопах первой мировой, и про аномальное число суицидов в семье, про благотворительность в пользу творческой австрийской богемы и членов семьи, аскетизм, разноплановость, преподавание в Кембридже и смерть от рака простаты.
И как-то мне стал интересен Витгенштейн. И даже в какой-то момент я решил взяться за его «Логико-философский трактат», но потом вовремя одумался, сообразив, что пока слишком рано и неподъемно. А потом, когда я слушал лекцию о Витгеншейне на «Маяке» в рамках «Объект 22» услышал про книгу «Кочерга Витгеншейна», прочитал ее, и о боже ж ты мой, какая же это крутая биография.
Взяв за отправную точку эпизод, где в одном Кембриджском кабинете, в споре о философии сошлись Витгенштейн с другим австрийским философом Карлом Поппером, в ходе которого первый начал размахивать кочергой перед носом второго, авторы раскручивают просто шикарнейшую историю. «Кочерга» - это одновременно и биография (с остросюжетными вставками) и срез основных философских идей раннего/позднего Витгенштейна и Поппера и беглый взгляд на мир европейской философии ХХ века и в целом увлекательное чтиво.
Ну, и как это водится, написанная в лучших традициях западной документальной журналистики и нон-фикшна – когда за стиль повествования автора одновременно безмерно уважаешь и также безмерно ненавидишь.
В общем, одно только плохо. После прочитанного, у меня появился некий комплекс Витгенштейна. Суть его проста – я не Витгенштейн и с этим уже ничего не поделать.

Книга с классным трюком: Витгенштейн трясёт кочергой перед лицом Поппера от силы 15 страниц, а затем читателя утягивают в прошлое и даруют шанс подглядеть за детством и Поппера, и Витгенштейна; в общих чертах увидеть теорию дескрипций Рассела и познакомиться с наработками Венского кружка. Рекомендую тем, кто хотел подступиться к философии языка и логике, но не знал, как это проделать.

сюжет довольно занимательным образом сконцентрирован вокруг одного события, причем держание в уме этого факта и как бы отход от него в предысторию не мешает вникать в философию обоих мыслителей, смотреть на их ранние отрезки жизни