Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. Конармия

Луна висела над двором, как дешевая серьга.

Заходит суббота. Гедали — основатель несбыточного Интернационала — ушел в синагогу молиться.

«Ты не знаешь, что ты любишь, Гедали, я стрелять в тебя буду, тогда ты это узнаешь, и я не могу не стрелять, потому что я — революция…»

— Революция — скажем ей «да», но разве субботе мы скажем «нет»?

шкура, красная собака, сукин сын и разно, и резали до темноты, пока брат Федор Тимофеич не кончился.

Могу вам писать также, что здеся страна совсем бедная, мужики со своими конями хоронятся от наших красных орлов по лесам, пшеницы, видать, мало и она ужасно мелкая, мы с нее смеемся. Хозяева сеют рожь и то же самое овес.

Все убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую, блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном.

Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова

Бисквиты ее пахли, как распятие. Лукавый сок был заключен в них и благовонная ярость Ватикана.

и украинская редакция.
Гужин, на которого сегодня пожаловалась Хелемская, ищут чего-нибудь получше. Я устал. И вдруг одиночество, течет передо мною жизнь, а что она обозначает.