Меньше — значит достаточно

красота возможна только при отказе от всего, кроме самого необходимого.

Как мы видели до этого, аскетизм воспринимался как средство автономии от власти. Он предлагал альтернативный образ жизни, который бросал вызов установленным формам управления. В капитализме, однако, аскетизму присваивается значение морального императива, вынуждающего субъекта работать усерднее, производить, накапливать и в итоге больше потреблять. Парадоксальным образом аскетизм становится образом жизни, в котором жертва и тяжелая работа воспринимаются как обязательные условия для будущего дохода и потребления — или, во время экономического кризиса, как единственная возможность погасить долг. Когда при недостатке ресурсов капитализм начинает призывать всех быть более продуктивными, конкурируя и жертвуя собой, аскетизм становится моральным оправданием такого положения дел.

И если Джобс довел свой аскетизм до совершенства, с тем чтобы управлять собой (перед тем как начать жестко управлять другими), пользователи девайсов, которые он продавал, больше не в состоянии контролировать себя

Совместная жизнь ограничивает индивидуальную свободу — притом что это не обязательно плохо. Вопрос в том, является ли такой образ жизни исключительно следствием экономической необходимости, или он нужен нам потому, что, лишь разделяя нечто с другими и сосуществуя вместе с ними, мы можем претендовать на подлинную индивидуальность, которую Маркс прекрасно описал оксюмороном «общественный индивид» — индивид, который становится таковым только среди других индивидов.

Аскетическую воздержанность легко заменить маркетингом, особенно во время экономической рецессии, когда все стремятся задействовать риторику антипотребления и возврата к истинным ценностям

Интересный сюжет в работах Абсалона – это серия видео, названная «Решения» («Solutions»)

отказ от мирского — это не просто удаление из мира, как утверждали отшельники и первые монахи, но также скрытое проявление воли человека к власти[16]. Заявляя это, Ницше возвращается к первоначальному значению аскетизма как самоконтроля и, в более широком смысле, как необходимой предпосылки политической власти над другими. Воспринимая аскетизм критически, он тем не менее отдает себе отчет, что эта практика относится к общей парадигме эволюции человеческой индивидуальности, процессу, который он называет усвоением человека

Совместная жизнь ограничивает индивидуальную свободу — притом что это не обязательно плохо. Вопрос в том, является ли такой образ жизни исключительно следствием экономической необходимости, или он нужен нам потому, что, лишь разделяя нечто с другими и сосуществуя вместе с ними, мы можем претендовать на подлинную индивидуальность, которую Маркс прекрасно описал оксюмороном «общественный индивид» — индивид, который становится таковым только среди других индивидов. В этом случае «меньше» значит именно перенастройку форм взаимодействия, которые отныне руководствуются не собственностью, но совместным использованием; чем меньше у нас имущества, тем больше мы сможем использовать совместно.

С одной стороны, людей вынуждают терпеть плохие жилищные условия, а с другой стороны, их провоцируют становиться микропредпринимателями в их собственной микроэкономике.

Где опасность, там и спасение