Дочь священника

Верования меняются, понятия меняются, но неизменна некая сокровенная часть души. Вера уходит, но нужда в вере остается.

Мир полон книгами, картинами, вином, друзьями, путешествиями – прелести его бесконечны. Верховного смысла я, правда, в нем не замечал. Впрочем, и не особенно разыскивал. Ну почему просто не принимать жизнь таковой, какой она нам открывается?

Даже утратив веру, казалось Дороти, лучше быть с Церковью, чем без нее; лучше идти старинным четким руслом, чем плыть куда-то по воле волн.

Загадочная это вещь – потеря веры, столь же загадочна, как обретение. Тоже не крепится корнями логики, а просто климат меняется в сознании.

Католик или протестант, иудей, мусульманин иль язычник, каждый несет в себе впитанный с детства образ мыслей.

Вот когда видишь смысл пролитого с учениками пота – когда ответный энтузиазм детей, вспыхнув, вознаграждает огоньками внезапно заигравшего сознания. И нет работы вдохновенней, если только руки учителя не связаны. И еще предстояло узнать, что это «если» одно из самых непрошибаемых.

Затем, как бы они ни старались поначалу выглядеть «хорошими» перед новой, симпатичной учительницей, дети бы просто перестали быть детьми, неизменно оставаясь «хорошими».

Преподавать – дело отнюдь не легкое, учителю для поддержания сил требуется хорошее питание.

В теперешней невероятной апатии лучше было исследовать гигиеничность электрощетки, нежели собственное беспросветное положение.

Одинокие девушки без вещей – это худший сорт человечества, такова главная мудрость лондонских дам, сдающих комнаты.